Печать
Просмотров: 6031

 

Эдуард СКОБЕЛЕВ,

писатель, Заслуженный деятель культуры Республики Беларусь

Владимир ЮДИН,

доктор филологических наук, профессор Тверского университета

 

 

ОПАСНЫЙ РАЗГОВОР

О СУДЬБЕ ПОЭТА В РОССИИ

 

 

Владимир Юдин. Я выбрал вас, Эдуард Мартинович, чтобы вместе пристальнее приглядеться к одному из наиболее ярких поэтических дарований современной России — Валерию Хатюшину. В ноябре 2008 года ему исполнилось 60 лет. Юбилей, конечно, отмечался, но больше, как всегда, говорили о достоинствах этого человека как главного редактора «Молодой гвардии», редута патриотической национальной традиции нашего народа. Хорошо известно, как относится жирный потребительский истеблишмент к таким изданиям, какие инсинуации и провокации со стороны неутомимых «общечеловеков» приходится терпеть журналу и его авторам.

 

Эдуард Скобелев. Это нормально в той «демократии», которую для нас заблаговременно приготовили и затем швырнули в лицо под зарево пожаров, когда смертью героев погибли защитники чести и совести великой державы, — она как-то предохраняла еще всё человечество от безумия новых мафиозных и паразитарных экспериментов, от падения в клоаку разврата и примитива.

И, услышав ваши высокие оценки творчества Валерия Хатюшина, я с энтузиазмом включаюсь в этот разговор.

 

В.Юдин. Не все, конечно, кто прочтет нашу беседу, знают биографию поэта.

Родился он в 1948 году в г. Ногинске (прежде Богородск) Московской области. Служил в ракетных войсках в Сибири. Работал на строительстве газопровода «Север-Центр», участвовал в сооружении КАМАЗа. Закончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. Горького. Стихи писать начал с юности. С 1986 года член Союза писателей СССР и России. Автор многих книг. Известен и как публицист, и как прозаик. В 1992 году издал сборник стихов, которым положил начало серии книг «Поэзия русского сопротивления». В 1995 и в 2007 годах эта книга, дополненная новыми стихами, была переиздана.

Что-то хотите добавить?

 

Э.Скобелев. Прежде всего хочу сердечно поблагодарить вас за приобщение к творчеству Хатюшина. В трудах и бореньях он создал себя сам, а его драматическая жизнь сформировала его нравственность, мастерство и широту гражданских воззрений. Это поэт сугубо русский, сложный для перевода, но близкий и понятный всем, чья судьба озарена светом классической русской культуры. В нем нет ни истерики, ни позы, в нем ощущается эпическое начало огромной мощи.

В 1987 году, еще при живом СССР, он писал:

 

Но что осталось от России?..
Прозренья грозный пробил час!
Две мировых — отцов скосили,
а третья — захлестнула нас...

 

Вот нравственная платформа его гражданской музы. Музы пассионария альтруистского типа.

 

В.Юдин. Пассионарий в поэзии — интересный для меня подход. Но вы должны его развернуть в концепцию, как это делают мои студенты.

 

Э.Скобелев. Я много думал об этом и готов объяснить.

Поэты, как правило, — пассионарии. Но в большинстве случаев это эгоисты, себешники, доискивающиеся известности и «материальных компенсаций». Причем, пассионарность эгоиста нередко упаковывается в яркие обертки «революционности», «новаторства» и кажущейся «гражданственности». Евтушенко и Вознесенский в свои «громкие» годы как раз были такими пассионариями. Это актеры, эстрадники, демагоги.

Иное дело — пассионарий-альтруист. Он всю свою судьбу ставит на кон ради правды, народа и Родины, которые являются для него главной творческой целью. Запугать такого человека невозможно: он служит высшему началу. Служит всем, в том числе и своим врагам, получающим в его лице последнее свое зеркало, которое не замутит даже дыхание дьявола.

 

В.Юдин. И Пушкин? И Шекспир?

 

Э.Скобелев. Пассионарность с любым знáком не исключает индивидуальной судьбы. Не сомневаюсь, и Шекспир, и Пушкин были яркими пассионариями-альтруистами. Хотя их судьбы сложились по-разному. Шекспир в конце концов отошел от творчества по сугубо личным причинам, посчитав свою миссию исполненной. И он, действительно, ее исполнил. Трудно сказать, каким был бы Александр Сергеевич к 60 или 70 годам. Но в свои тридцать семь он воспринял вызов чести как вызов Поэзии, которую представлял. Нисколько не сомневаюсь, что он знал себе подлинную цену, как ее знали и отдельные современники, включая российского императора.

Пассионарий-альтруист с чрезвычайно тонким аппаратом нравственного чувства всегда производит на людей особое впечатление. Это психологический закон. Пушкин был пророком.

 

В.Юдин. А Валерий Хатюшин?

 

Э.Скобелев. Я предпочитаю быть доказательным и, если позволите, отвечу на ваш вопрос чуть позже, хотя вижу, что вам ответ известен.

Признаюсь, мои знания о творчестве Хатюшина были до недавнего времени очень скудны. И в этом не только наша проблема, но и наша беда. Беда всей моей и нашей общей жизни.

Когда-то я активно сотрудничал с журналом «Молодая гвардия», но очередной государственный переворот разрушил многие прежние связи.

Захватившая власть кучка, опиравшаяся на огромное подполье в СССР и мощные силы поддержки за рубежом, панически боялась, что народ эту власть тут же у нее и отнимет, что, скорее всего, и случилось бы, если бы народ не был убаюкан пренаглейшей ложью, от которой на то время уже отвыкли простые советские люди. Ведь столько обещали! И большинство тех, кто развесил уши, уже в могилах. Защищая антиконституционную власть, истеричные персонажи шли на любое зверство, любой подлог. Конечно, я вел свою оборонительную борьбу, но здесь, в Белоруссии, связь с Россией была нарушена.

 

В.Юдин. Да, такова действительность. Противостоять агрессивным атакам "либеральных" отморозков решаются далеко не все пассионарии, хорошо сознавая, какие ярлыки на них навесят «граждане мира», связанные между собой по обе стороны океанов.

 

Э.Скобелев. Когда мы говорим о мировой литературе такого уровня, как Шекспир, Бальзак, Достоевский, Тагор, Лев Толстой, Акутогава, ничего нового, кроме химерических бредней, от мелких эпигонов и перелицовщиков чужого мы и не можем услыхать. Тем более, если речь идет о русской литературе, в том числе сегодняшней. Мы не слышим ни единой достойной упоминания мысли. Нравственный водораздел препятствует слиянию мыслей Леонова, Куняева, Белова, Распутина, Солоухина или Проханова с развлекательным косноязычием т.н. «мастеров разговорного жанра».

 

В.Юдин. Вот с точки зрения нравственного потенциала и художественности нам и следует проанализировать поэтическую работу Валерия Хатюшина. Я совершенно уверен: пристально, пристрастно, с самых высоких критериев рассматривая его творчество, мы тем самым скажем и о других русских талантливых авторах, которые не дрогнули, не отступили и каждодневно сражаются за русскую правду. Она близка и понятна русскому человеку как создателю Российского государства, где чудесным образом переплелись судьбы десятков различных народов, различных культур, впитавших в себя Русскую Традицию. Но сегодня эти авторы намеренно и подло выталкиваются на поле всевозможной конфронтации.

Вы писатель с огромным опытом, вам и первое слово.

 

Э.Скобелев. Не сомневаюсь, что творчество Валерия Хатюшина вы знаете лучше меня. В том числе потому, что время от времени встречаетесь с поэтом, говорите с ним, слышите его мнения, видите детали его отношений с другими людьми.

Меня, конечно, потрясло его «Собрание стихотворений», изданное «Российским писателем» в 2003 году, но масштаб мастера стал мне предельно ясен после ознакомления с книгой гражданской лирики «Русская кровь» (2007 год). Смешно и оскорбительно, когда наши недруги, давние идеологические мошенники и мистификаторы, пытаются бросить тень на благородство и нравственную оправданность его позиции, — она всецело продиктована естественным правом человека на заботу и волнение о своей Родине, это право превыше всех юридических ухищрений странствующих политиканов. Валерий Хатюшин утверждает в этой книге: «Гражданственность исходит из любви» и повторяет эту мысль неоднократно. Книга гражданской лирики обжигает искренней болью. Поэт для нас дорог не только тем, что воспроизводит основные вехи событий так называемой «перестройки», этой лицемерной, коварной и удавшейся попытки втихаря, как бы даже добровольно втянуть наш народ в состояние хаоса и отказа от основных скреп существовавшего социально-политического порядка, но тем, что в течение всех последних лет шаг за шагом овладевает все более полной правдой о совершённом против нас преступлении.

Конечно, общение с выдающимися деятелями русской культуры, в том числе с блистательным составом редколлегии и авторов «Молодой гвардии» 80-90-х годов, содействовало стремительному росту философского и политического кругозора Валерия Хатюшина, но основную науку он извлекал, безусловно, из недр народной жизни.

 

С волнением воспринимается его бесстрашие в полемике с вероломным «авангардом», вчера еще восторженно блеявшим марксистско-ленинские куплеты, а сегодня с остервенением топчущим народные права, предательски захватившим все ключи экономической, политической и финансовой власти.

Не лишенный наивности от своего великодушия, как и все русские люди, Хатюшин грозит Высшим Судом, но постепенно приходит к осознанию реальностей, определяющих сегодняшний день России:

 

Куда идем? — никто из нас не скажет,
Лишь взгляд угрюмо отведем в ответ.
И всё мы ждем, что кто-то путь укажет,
куда пути нам не было и нет.

 

Это не просто критика тупиковых представлений, паразитирующих на народных идеалах. Я здесь улавливаю великую боль за потерю времени, тогда как практически поднимался уже вопрос о существенных переменах в идеологии, — они были начаты в последней сталинской работе о проблемах социализма. Это был вопрос о тупиковом, в сущности, историческом пути, то есть вопрос о тайной стратегии, основанной на паразитарности сил, блокирующих национальное развитие, чтобы сохранить свою гегемонию.

 

Приглядитесь к действиям Запада против СССР на значительном для наглядности отрезке времени, и вы увидите, что тайное стремление навязать тупиковые пути развития как в целом, так и по отдельным направлениям было и остается контрапунктом всех его геополитических устремлений.

Тут некоторые демагоги могут воскликнуть: «Да ведь только благодаря коллективизации и индустриализации мы сумели выстоять в борьбе с гитлеровской Германией!» Но речь идет совершенно о другом. После 1917 года ни Троцкий, ни Ленин, ни его партия не собирались осчастливить российские народы справедливостью, свободой и достатком.

Теперь нам внушают, будто бы «неудавшийся эксперимент» приостановил прогресс человечества. Однако на самом деле это мы, русские, потеряли более 300 лет исторического времени с сотнями миллионов жизней, среди которых непременно были честные и благородные мыслители, способные «указать путь», и не только нам.

 

В.Юдин. Ваши слова доказывают как раз то, о чем я не раз писал в прежних статьях: Валерий Хатюшин ставит в своих жанрово разнообразных работах важнейшие вопросы национальной русской истории. Но поэт их ставит, естественно, иначе, чем какой-нибудь вшивенький ум, именующий себя «историком», «аналитиком» или «идеологом».

С конца 80-х годов в СССР развернулась, а ныне происходит и в России своеобразная духовная гражданская война, которая могла бы, конечно, перерасти в кровавую схватку, но по ряду причин этого не произошло.

Духовная гражданская война, конечно же, сопряжена со всеми своими атрибутами: вероломством, подлостью, изменами, трусостью, доблестью, рейдами по тылам противника, провокаторами и т.п.

 

Э.Скобелев. Гражданская война, даже и духовная, — это размежевание, это беспощадные оценки, и все это ярко выражено у Хатюшина.

Процитирую две последние строфы стихотворения «Жестокость», написанного в июле 1989 года:

 

Нет ничего больнее козней брата,
ведь он тебе от Бога — кровный брат.
Забыли мы: за все грядет расплата,
любой наш грех, содеянный когда-то,
как бумеранг, воротится назад.

Да, гениальны мы и терпеливы,
добры к евреям, немцам и другим...
Но как бездарно, подло и трусливо
жестоки и безжалостны к своим!

 

Поэт пытается выяснить, в чем причина этой несусветной дури, когда великий и могучий народ допускает попрание своих святынь. И, в общем, правильно обнажает суть:

 

Что ни идея — то разруха,
и что ни мысль — то стыд и срам.
И смерть — злорадная старуха
с эстрады подвывает нам.
Разъединить нас всех сумели,
куда б ни шли — идем мы врозь,
уже и дышим еле-еле,
но для петли — вбиваем гвоздь...
(«Бесовщина», февраль 1991 г.)

 

Бросая обвинение в неоправданной доверчивости, проявленной по отношению к расчетливым противникам, поэт, конечно, не останавливается на этом. Истинно большой поэт, Валерий Хатюшин, преодолевает собственные оценки, укрупняя правду, бичуя трусость, зовя к сопротивлению, неприятию лжи и моральных издевательств. Ему давно было ясно, чью волю нам навязывали под прикрытием всех идеологических установок.

 

В августе 1991 года Хатюшин пишет пронзительное:

 

Народ бессмысленно и жалко
молчит трусливо, как всегда.
Надежды тают в общей свалке,
всех держит за руку Нужда.

Идут навстречу Смерть и Голод,
а позади — кромешный дым.
На сердце — мрак, тоска и холод,
последний свет в глазах — размолот,
язык — он будет вновь немым...

 

А в феврале 1997 года, бросая ретроспективный взгляд, с горечью заключает:

 

Как много тех, кто уповал
лишь на молитву...
Нет никого, кто бы призвал
народ на битву.

 

Но этот вывод ничуть не толкает его к отчаянию. Вслед за этим он требует от русских людей отказаться от всех упований и надежд на авось и положиться только на себя, уверенный, что у народа достанет сил покончить с периодом анонимности, насилия и мрака.

 

Мы готовим великий восход,
наше солнце без нас не взойдет.

(Август 2001 г.)

 

Уверен, эта глубокая поэтическая мысль может увенчать весь наш разговор, если мы проведем его на том же уровне гражданской ответственности.

Кстати сказать, я все еще держу в памяти вашу замечательную беседу с Валерием Хатюшиным «Свет истины в борьбе за Россию». Она напечатана в «Молодой гвардии» и в вашей книге «Родина — всему начало».

 

В.Юдин. Эта беседа и мне врезалась в память. Знаете, вот в таком раскованном формате особенно ясно видишь масштаб человека. Валерий Хатюшин не просто талантливый и смелый поэт, это мыслитель национального масштаба. Помню, как он метко и точно назвал «демократию» всего мира — финансовым фашизмом.

 

Э.Скобелев. Беседа была, действительно, очень актуальной. Вы останавливались и на национальном вопросе в России, говорили и о русской душе, и о поэтах Белой гвардии, которые с искренней болью писали о русской земле. Но ведь и Хатюшин — лирик такого же протестующего типа. Скажу больше: Валерий Хатюшин представляется мне такой же крупной, цельной и душевно трагической фигурой, как Сергей Есенин. Конечно, разные эпохи, разные напевы, но уровень творческого постижения российской действительности и внутренняя гармония, музыкальность стиха — одни и те же.

 

В.Юдин. Из ваших уст я это доверчиво принимаю, потому что вы и критик и поэт давно устоявшийся и никогда не опускавший планку требовательности.

Знаете, у нас в России зашикано, заплевано признательное отношение, особенно когда это касается сугубо русского таланта, к тому же деятельного и развивающегося. Это вопрос не простой, здесь действует агрессивная и наглая русофобия, а также и наша природная скромность или всеядность. Не мы, не русские критики — создатели «обойм». Но, к счастью, все эти «обоймы» давно позеленели и покрылись ржавчиной незначительности, претенциозности, эстрадного балагана. А вообще-то я подхватываю вашу мысль: сегодня в России есть немало русских писателей, которые, не имея шансов прорваться сквозь междусобойный заслон электронных СМИ, постоянно на нас рычащий, могут претендовать на всенародную любовь за свое мастерство, свою стойкость и подвижничество. Это богатыри подлинного искусства. Валерий Хатюшин, согласен, — в их числе. Но эта мысль утвердится, вероятно, не завтра.

 

Э.Скобелев. Причины понятны. И есть здесь один аспект, который мы часто упускаем.

 

В.Юдин. Какой же?

 

Э.Скобелев. Я десятки лет изучал идеологию как феномен исторической культуры. Меня интересовало, как все же нарождается и крепнет живая патриотическая душа. Существовавший советский железобетон меня не устраивал, потому что я видел, что всех склоняют к промывке мозгов по комиссарским шаблонам, и в результате вырастает бесцветный и трусливый «интернационалист» или наглый и скрытный прихлебатель. А душа, готовая бескорыстно служить народу и Отечеству, зарождается по каким-то иным «технологиям». И тут важнее всего начальные импульсы.

 

Я анализировал сотни конкретных судеб, и только теперь, на закате жизни, понял, что плыл, как и другие, в потоках одури, не понимая глубоко тайных целей наших оппонентов.

 

Оккультист заведет лживую песню о «четырех поколениях», отторгающих правду отцов, ловкие точильщики человеческих душ пустят еще какую-либо заблуждающую парашу. Но правда, к которой я пришел, состоит в том, что нарождающейся в душе личности необходим яркий, убедительный пример отваги, бескорыстия и народного признания.

В первую очередь, всё это воспитывает семья — мудрый дед, сильный и авторитетный отец, добрая и заботливая мать. Затем — героические предки, а также народные сказки, детские книжки неоспоримых авторов — Пушкина, Лермонтова, а также зарубежных классиков, гуманные кинофильмы «золотого советского века», первые учителя с их волшебным авторитетом...

 

Но вспомните, как всё это упорно выпалывалось! Тихо, почти неприметно, с «научными» выкладками и «обоснованиями» специалистов, «детских психологов» и т.п. Мы не застали начало процесса, но мы застали время, когда русская семья, искореженная шовинизмом властьимущих, репрессиями, нищетой, войнами и потерями иного рода, влачила уже жалкую долю. На первом съезде Союза советских писателей до 80% состава, а может, и больше, были люди, никак не связанные с русским национальным сознанием или даже враждебные ему. Вот они прежде всего и бросились «переделывать» русскую душу, разумеется, всем скопом вознамерившись заместить русскую классику своими хилыми, пошлыми, а подчас и сумасбродными поделками.

 

Вот так и получилось, что предперестроечное поколение гораздо лучше знало развеселого паразита-проходимца Остапа Бендера, чем величественную, но угрюмую душу рыцаря-патриота Тараса Бульбы, рефлектирующих на западный мусор мальчиков с Арбата, чем неукратимого и цельного, но обреченного и обманутого пропагандой мечтателя Павку Корчагина, галерею смрадных антисоветчиков-зэков Солженицына, чем светлых и гордых героев Шолохова.

А Главлит как уникальная система политической цензуры скрытно и очень эффективно противодействовал появлению новых Гоголей, Островских и Шолоховых. Это было одно из негласных звеньев духовного оскопления русского народа, его унижения, оскорбления и выведения за скобки влияния на судьбу созданного им государства.

 

В.Юдин. Ваши слова впечатляют. О таком ракурсе проблемы я слышу в первый раз и не готов здесь полемизировать с ходу. Действительно, многое было скрыто от народа и вершилось втайне.

 

Э.Скобелев. И потому я настаиваю на самой высокой оценке творчества Валерия Хатюшина. В лагере приверженцев обвесов и обмеров, попсы и убогих, пошлых поделок нет таких фигур ни по мастерству поэтического письма, ни по высочайшему уровню духовности и ответственности за историческую судьбу русского, российских и других народов мира. Неслучайно он проявил себя и как замечательный переводчик поэзии с европейских языков и народов СССР.

Каждый серьезный прозаик и поэт должен быть прочитан теми поколениями, среди которых он живет. Система ухищрений, скрывающая яркого художника от своих современников и отбрасывающая его в иную эпоху, — это тот же злодейский вариант этнического геноцида.

 

Посмотрите, последние книги Валерия Хатюшина выпущены тиражом 500 экземпляров. Это говорит обо всем. Великая Россия не может сегодня услышать голоса своих пророков!

 

В.Юдин. В таком положении теперь практически все прозаики, поэты и критики патриотического направления. Их делают ненужными, их практически затаптывают. Рыночная среда убийственна для высокой русской литературы. Еще три-четыре поколения, и дикость возобладает.

 

Э.Скобелев. Мы должны, обязаны сопротивляться, категорически не признавая нэпмановского окололитературного жулья. И спорить с ним не надо, надо с презрением отшвырнуть его в сторону.

 

В.Юдин. Масштаб поэта определяют критики, но доказывает этот масштаб жизнь народа, роль творчества в национальной жизни. Но, конечно же, наши критики должны быть более мобильными, более ответственными и более смелыми, когда на наших глазах происходит трагическое разъединение поэта с многомиллионной аудиторией.

 

У меня свое прочтение Валерия Хатюшина. Но я невольник своей профессии с ее условностями и дефинициями. А вот ваше прочтение мне очень интересно, поскольку оно свидетельствует и о ваших устремлениях как прозаика и поэта, тем более что у вас свой путь движения к истине.

 

Э.Скобелев. Да, любое свое утверждение я готов доказать. Но только тем, кто способен воспринимать доказательства, кто не сгнил и не отрухлявел от ядовитой химеры собственной «уникальности».

 

Истинный талант быстро взрослеет. И его судьба всегда содействует вызреванию личности. Какой бы ни была судьба. Я хорошо чувствую и цельность, и масштаб, и значение Валерия Хатюшина для судеб русского общества. Во-первых, он обладает совершенным музыкальным и, что не менее важно, нравственным слухом. При всем том в нем нет вычурности, театрального академизма. Во-вторых, он несет в себе классическую русскую традицию. Он разносторонен, философичен, виртуозно владеет русским словом, его чувства возвышенны и совершенны. В-третьих, как всякая героическая фигура, он сам взвалил на свои плечи крест ответственности перед страной и народом. Нигде не сдрейфил, не поддался даже временно наскокам недругов. И как истинный великан, без ослепляющей мстительности и унижающей злобы полемизирует со своими оппонентами — правда на его стороне. В нем явственно прослеживается мощное есенинское начало, которое я назвал бы народностью, привязанностью к земле, к природе, к условиям национального бытия.

 

В.Юдин. Вы сказали о тех чертах, свойствах, приметах поэзии Хатюшина, которые поднимают его на высшую планку творчества. Это все так, но мне этого мало.

 

Э.Скобелев. Это понятно. Вы стремитесь к абсолюту. Это и достоинство и слабость всех настоящих профессоров: желать полной истины, зная, что она неисчерпаема и задыхается под грудами конкретики. Но я иду вам навстречу.

В ранних стихах Хатюшин повторяет традиционные сюжеты. Это разбег перед прыжком. Но потом вы уже не можете отделаться от чувства, что его творчество — оригинально и значительно. Вот для примера его строки, которым суждено стать частью хрестоматийной русской поэзии:

 

Три главных печали на свете:
родиться, прожить, умереть.

 

Где красоту в холодный мрак ввергают,
там лёд и тлен зовутся красотой.

 

Всё, к чему мы сегодня пришли,
не простят нам печальные дети.

 

Поэт с собой уносит тяжесть
поруганного идеала...

 

Всё самое лучшее в мире — было.
Всё самое худшее в мире — будет.

 

Лишь та душа достойна совершенства,
что в этот мир приходит для страданья.

 

Не будет нам высшего в жизни прощенья,
покуда мы трусость прощаем себе.

 

Есть народ, и земля, и Россия,
остальным же — пора помолчать...

 

Бойцам ниоткуда не взяться,
коль сами страну не спасем.

 

Ни о чем грустить не надо.
Жизнь моя — в моих руках.

 

Тайны сущего, даже случайно
не раскроет никто никогда.

 

Убивает собственную душу
даже самый маленький обман.

 

И без вождя уже не поумнеет
орава беспросветных дураков.

 

Мы привыкли к великим изменам,
к лживой жвачке газетных страниц.

 

Нас образумит, может быть,
лишь тьма немыслимых трагедий.

 

Впереди — мертвящие холода.
Вот мы и приехали. В никуда.

 

И ждать ли Божьей благодати
стране, торгующей детьми?

 

Наше горе не от войны,
наше горе — от мира с врагами.

 

Скоро и сам я как дождь и как ветер
буду в родной стороне…

 

Мог бы привести в несколько раз больше строк, выдающих духовный мир поэта, поднявшегося над эпохой и тем самым получившего нравственное право судить ее и судить о ней.

Если позволите, приведу еще два коротких стихотворения. Одно — о нерасторжимой связи с традицией Есенина, другое — о глубине поэтического мышления.

 

В.Юдин. А сколько бы вы хотели процитировать?

 

Э.Скобелев. Десятка два-три, чтобы читатель увидел и понял этого поэта. Его фигура представляется мне гигантской. Да она такая и есть, хотя поэт нисколько не щадит себя, всегда готовый и к политическим, и к жизненным баталиям даже с мелкотравчатыми оппонентами. Вот стихотворение 1983 года.

 

Выбиваюсь из общего строя.
В тихой скромности радости нет.
Много лет не давал мне покоя
бесшабашный скандальный поэт.

Я в своем стихотворном ненастье
подражать не хотел никому.
Но в любви, в безрассудстве и в страсти
я завидовал только ему.

Все мы слишком пристойными стали.
Каждый с виду безгрешен и чист.
Что же толку шуметь и скандалить?
И какой из меня скандалист?

Стала выглядеть скука искусно,
так прилично, что хочется выть.
Одиноко, и скучно, и грустно.
Даже некому морду набить.

 

Есенинские интонации — налицо, как и признание его первородства. Но при этом во всем обширном творчестве Хатюшина подобных свидетельств — единицы.

Теперь стихотворение «Соблазн», датированное 3 февраля 1991 годом:

 

Не ищите свободу, ищите себя.
Никому не доступна свобода.
Словно солнце, она обожжет, ослепя...
И не будет иного исхода.

Есть надежное, главное право — в себе.
Не гоняйтесь за призрачной тенью
бесприютной свободы. В унылой борьбе
не найдется дороги к спасенью.

Только там, в глубине одинокой души,
всем дарована мудрая воля.
Суть ее в беспокойной подлунной глуши
познают единицы, не боле.

Но спасительный путь есть для всех на земле,
он указан доверенно свыше:
усмиряющий дух свой в сердечном тепле —
будет к Богу и к истине ближе.

Мы еще не забыли с природой сродства,
и дарованы нам от рожденья
в бесконечных сплетениях тайн естества
и чутье, и минуты прозренья.

Так чего же еще и свободы какой
добиваться под солнечном небом?
Но опять и опять наш душевный покой
соблазняют отравленным хлебом...

 

Свобода есть только внутри нас. Но при одном условии: если мы ее чувствуем и знаем ей цену. Трагическая нота в творчестве Хатюшина вибрирует постоянно. Это человек большой воли и мужества, но он часто незащищен. И это меня заботит.

 

В.Юдин. Человеку его масштаба, его склада, его таланта и его доброты в такое время, как теперь, порой кажется, что все сказанное и сделанное было напрасным, что все изменили сами себе и что утешения нет. И всё же скажу как человек не менее битый судьбою: всё было не напрасно, и наши потери компенсированы духовными подвигами современников, и потому мы имеем такого могучего русского поэта, который необходим всем нам и сотням будущих поколений русских людей.

Жить нынешнему человеку столь трудно еще и потому, что он уже не хочет сопротивляться. И тонет в быте или погибает физически. Но сопротивление спасительно. В нем — вопреки всему — свой Божественный смысл. И все же надо уметь отстраняться от нашей жестокой действительности. Надо уметь оставаться одному, тихо, спокойно говорить с самим собой или с природой, например.

 

Э.Скобелев. Хороший совет. Иногда, чтобы увидеть новую перспективу, надо посмотреть на себя со стороны. Валерий Хатюшин это умеет делать, но он постоянно вовлекается в события, не щадя ни себя, ни оппонентов.

Вечный бой с врагами России, о котором говорил Блок, — это выбор крупных и цельных натур. Другие делают свой ничтожный бизнес, вечно дрожа и боясь, как бы московский Рокфеллер или санкт-петербургский Морган не прикрыли им кредит, — разве могут они проявить волю? Но истинный поэт живет наедине со своей совестью, душой и жалостью к ближним.

 

В.Юдин. Большой корабль, если не сманеврирует, разобьется о причальную стенку. Так и большой талант, главное в котором — особенно в годы бедствий Отечества, — осмотрительность и мудрость. Хатюшин — цельная и справедливая душа. Он не злоупотребляет своим даром, не впадает в нетерпимость, проявляя поразительные для своего мировоззрения твердость и ясность ума.

Я хотел бы процитировать кое-что из своего интервью с ним. Я задал ему вопрос:

«В либеральной печати вам то и дело навешивают ярлыки: «антисемит», «русофил», «шовинист»... Я знаю вас не один десяток лет, хорошо знаком с вашим многогранным творчеством, а потому решительно отвергаю эти оскорбительные гнусности. Однако есть смысл остановиться на пресловутом «антисемитизме», ибо подобному шельмованию подвергаются многие другие русские патриоты, против которых применяют 282-ю «русскую» статью УК РФ».

 

И получил ответ:

«Я пишу в своих статьях правду. И я не виноват, что правда очень не нравится тем евреям, которые возомнили себя «богоизбранными», а всех других считают людьми второго сорта. Им бы, конечно, хотелось запретить правду как таковую. Это трудно. Однако со временем, возможно, им это удастся…

В России не было и нет так называемого антисемитизма. А русскому писателю вообще чужда любая фобия. К тому же антисемитизм — есть оборотная сторона сионизма, что множество раз показано и доказано как русской, так и прогрессивной зарубежной печатью. Идеологи и практики сионизма целенаправленно вскармливали и внедряли т.н. «антисемитизм» в общественное сознание для того, чтобы притесняемые евреи со всего мира выезжали в «землю обетованную» с целью создания там еврейского государства — по типу расистского. Собственно, с помощью внедренного ими по всему миру «антисемитизма» это государство и было создано.

Лидеры сионизма заключили тайный договор с Гитлером о лишении евреев гражданских прав в Германии, чтобы те «охотнее» выезжали в Палестину, за что нацистская Германия получала огромную финансовую помощь со стороны международных сионистских организаций. Я здесь не открываю никакой Америки. Эти факты неоднократно освещались в печати. Например, в книге Л.Корнеева «Классовая сущность сионизма» и в работе В.Кожинова «Германский фюрер и «царь иудейский». Так что мне всегда смешно слышать это глупое выражение: «Данный писатель — антисемит»... Уж кто-кто, а русские люди терпимее всех в этом мире к представителям других национальностей».

 

Э.Скобелев. И тем не менее, Хатюшина, как и многих других талантливых русских и не только русских писателей, постоянно шельмуют и психически атакуют, как атаковали Сергея Есенина, хорошо осознававшего подоплеку Октябрьского переворота. Я читал документы о том, как преследовали и морально истязали Есенина. Ему не раз угрожали тюрьмой. Точно такие же методы применяются ныне и против журнала «Молодая гвардия», который возглавляет В.В. Хатюшин.

 

В.Юдин. А сколько недоброжелателей, сколько бездарных завистников и подловатых распространителей сплетен среди своих же, среди вроде бы русских!.. Но это неизбежно для крупной личности, большой поэт и через это должен пройти. И Валерий Хатюшин прошел достойно, хотя мы можем только догадываться о его душевных переживаниях. Мало ему подлости откровенных врагов, мало ему постоянных вызовов в прокуратуру, так еще и свои же строят козни, множат ненависть, добавляют злобную клевету и ехидство.

 

Э.Скобелев. Это, несомненно, самая отвратительная мерзость во все российские времена. Но вот в «либеральной» газетёнке «Авив», выходящей в Беларуси, некий автор, публикуя «Заметки о «еврейской теме» в русской литературе», напрочь лишенный, впрочем, нравственного слуха, пишет о том, как живущий в США «исследователь» Семен Резник якобы установил, что книга В.И. Даля о ритуальных убийствах — фальшивка и составлена совсем другим человеком. И далее, выдавая солидарные связи своего междусобойчика, этот автор заявляет: «С.Резнику сообщили из Москвы, что некто Валерий Хатюшин защищает от него В.И. Даля в газете «Московский литератор». Даю справку. Некто Хатюшин — это заслуженный «молодогвардейский» сталинист-антисемит со стажем…» Причем они напрочь лишены чувства языка: с одной стороны — «некто», а с другой — «заслуженный»... Но самое их любимое занятие — навешивать ярлыки на всех, кто высказывает иное мнение.

Я не случайно сравнил судьбы Валерия Хатюшина и Сергея Есенина. Я отчетливо увидел их трагическое родство.

       

Мы в России еще остались,

нас к земле не смогли пригнуть…

Часто лиру мою пытались

задавить, придушить, заткнуть.

Но стихи, все пробив заслонки,

над страною летят, звеня!

Будут бездари и подонки

ненавидеть и клясть меня.

Будут злобиться, точно черти,

к жгучей боли моей глухи.

Но запомнит меня до смерти

тот, кто слышал мои стихи.

 

                                                                                                    (Январь 2008)

 

Чувствуете перекличку?

В.Юдин. Да, конечно. На мой взгляд, разговор у нас получился интересным. И все же, мне кажется, говоря о поэте, мы, наверное, кое-что упрощаем. Поэт всегда гораздо глубже и значительнее, чем его интерпретация. Ведь мы имеем дело одновременно с очень глубоким, очень душевным лириком и хлестким, жёстким, по-граждански бесстрашным поэтическим трибуном. Как это удается соединить в одном сердце?

Э.Скобелев. Это и есть бесконечная тайна таланта, тайна творчества. И слава Богу, что поэты такого масштаба рождаются на Руси! Но мы ничего не упростили. Мы только ограничили наше рассмотрение рамками нынешней борьбы идеологий и нравов. Только сам поэт знает ответ на этот вопрос. И в силу своего душевного прозрения он способен сказать то главное, ради чего пришел в этот мир и что необходимо услышать каждому из нас.

В.Юдин. Согласен. И лишь добавлю: каждая крупная личность в русской литературе, когда она верна классической традиции, говорит языком, понятным и близким всем честным, всем искренним людям на нашей земле.

 

Февраль 2011