Мир погряз в разврате и вражде – светлый мир, задуманный прекрасно. Что же мы, живя в большой беде, множим злость и зависть ежечасно?
Став страной мерзавцев и воров, погрузилась в мрак страна родная. Мы под властью денег и врагов лжем и ржем, себя уничижая.
Только хватит врать самим себе, будто жизнь жестока беспредельно, – в этой глупой и больной судьбе каждый русский виноват отдельно.
Нас кавказцы режут – мы молчим, нас враги казнят, дивясь безмолвью. Мы раздали недругам своим земли, русской политые кровью.
Доброта в наш мир не забредет, красота уже не даст спасенья… К нам прозренье, может быть, придет вслед за страхом самоистребленья.
Этот подлый мир не устоит. Будет всем дарована расплата. Русь Святую небо воскресит, преданную русскими когда-то.
19 июля 1995
ИЗБИЕНИЕ
(1 Мая 1993 года)
Тех примет кроваво-алых не накроет вражья тень... Били старых, били малых, русских били в этот день.
Это был не бред, не сон: утром ласково-шафранным им, последним ветеранам, черепа крушил ОМОН.
...Псов лужковских посреди мирно шла людская масса, и хоругви с ликом Спаса развевались впереди.
За поруганный свой край встав под русские знамена, шли мы на щиты ОМОНа в тот кровавый Первомай.
Шли – под вопли бесноватых дурократов и блудниц, на бесхитростных плакатах – рожи их средь ясных лиц.
Шли – к рядам каскоголовых под прицелом «русских новых»... Дети – с ветками берез... А над всеми – плыл Христос.
И они рванулись к нам без раздумья, без заминки, их бесшумные дубинки крыли нас по головам.
Демократы всех веков занялись любимым делом... Перед танковым расстрелом поработал мэр Лужков.
И в потоке слез и стона я запомнил неспроста: там – звериный рык ОМОНа, здесь – печальный лик Христа.
7 ноября 1995
* * *
Над Россией тяжелые тучи... Кто нам скажет, что время пришло?.. Пьет мужик, ожиданьем измучен, чтобы стало на сердце светло.
В ожиданье померкла природа, ждет Россия, что кто-то придет, – и наладится жизнь у народа, и вздохнет молчаливый народ.
Сколько пропито в этом молчанье! Кто-то видит свободный прогресс в бестолковом своем одичанье, в гоготанье над «Полем чудес».
А в стране погибают солдаты. Но не с теми воюют они... Не о том говорят депутаты, разомлев от мышиной возни.
Дети в нашем метро просят хлеба. Веселится картавый экран. Над Испанией – чистое небо. Над Россией – тягучий туман...
16 декабря 1995
* * *
Мы крест несем за то, что вновь поверили заклятьям ложным. Надежда, Родина, Любовь расстреляны в недавнем прошлом. В душе мечта истреблена, страна великая распалась, и только ненависть одна в крови бестрепетной осталась. Теперь не стоит ни рожна Всё, что вчера звучало гордо. Разгромлена моя страна, унижена, оскорблена. Что делать мне – я знаю твердо.
24 февраля 1997
* * *
Нас убивают каждый день, бьют чем попало, чтоб мы в свою свернулись тень, чтоб нас не стало. За то, что всех спасали мы, нас все не любят, и самых стойких дети тьмы под корень рубят. Мы никому здесь не нужны – на подлом свете, и Люциферовы сыны тавром нас метят, чтоб легче было убивать в молчанье общем. Мы подчинились им опять, мы вновь не ропщем. Нам так легко принять за честь призыв к терпенью. И мало тех, в ком воля есть к сопротивленью. Как много тех, кто уповал лишь на молитву… Нет никого, кто бы призвал народ на битву.
26 февраля 1997
ПРИШЛА ПОРА
Оскорблена, унижена страна, уделана, как девка с трех вокзалов. Позорный мир, позорная война, достойные ничтожных генералов.
Нет Сталина – и, значит, есть Чечня, нет Жукова – и вновь халдей на троне. Есть президент, но это всё… фигня, ему печет указы вор в законе.
Лишь пауков губительных идей рождает нам крапивная порода… И нет среди бесчисленных вождей бесстрашного защитника народа.
Все ждут и ждут чего-то день за днем… Ждут, что придет неведомый мессия, – и мы, как прежде, сладко заживем, и всех утешит матушка-Россия.
Зарплаты ждет ограбленный народ, ждет мыльных сериалов населенье, шахтеры в Белый дом за годом год просительные шлют предупрежденья.
Всем кажется, что Бог поможет нам, и коммунисты стали верить в Бога… Легко впитали мы любовь к врагам, и враг стоит у каждого порога.
Защитник наш, бездумности пример, честь и укор отвергнувший брезгливо, – оголодавший русский офицер в себя стреляет подло и трусливо.
Погрязшие в предательстве и лжи, жируют в красной Думе депутаты, а торгаши считают барыши и вшивые столичные бомжи обедают в помойках без оплаты…
Нет, мы отваги в сердце не нашли, томимые неясным ожиданьем. Нас выживают бешено с земли, и мы смирились глухо с вымираньем.
Безвольные, – уходим в мир иной, врагам раздав моря, леса и долы, забыв, какой кровавою ценой их сберегли отцы в борьбе святой, перетерпя все смуты и расколы.
Довольно ждать, уже пришла пора крутого слова и мужского дела. Погоним в шею с царского двора того, чья рожа нам осточертела!
Пора понять, где восседает враг и от кого теперь спасать Россию…
Чтоб над Кремлем взметнулся русский флаг, давно пришла пора собрать в кулак мужей Руси карающую силу!
4 марта 1997
ИУДЫ
Перестроечных дел мудрецы, вы довольны разгромным исходом? Что же сделали вы, подлецы, со своим неразумным народом?
Как вам дышится в «этой стране»? Не трясутся ли ноги и руки? Как вам спится, что снится во сне? Где живут ваши дети и внуки?
Далеко ли вы спрятали их от проклятий людских и презренья? В бронированных тачках своих скрылись вы от народного мщенья.
Но прощения вам не найти в русских душах, слезами умытых. И уже никуда не уйти от ограбленных нас и убитых.
Ваш последний приблизится час не от старости, не от простуды. Мы еще доберемся до вас, демократы, ублюдки, иуды…
14 марта 1997
ЧЕРНОТА
Капает, капает с крыши, снег облепил провода, улица сыростью дышит, на тротуарах – вода.
Галки орут и вороны, давят смертельной тоской, и тополя и газоны заполонив чернотой.
Карканий этих несносных вытерпеть я не могу. Сколько же их, горбоносых, черных – на белом снегу...
19 марта 1997
* * *
Страна непроходимых дураков развалена, разграблена, изрыта. Остались у разбитого корыта мильёны беспробудных мудаков.
Ничем не удается их пронять... Им всё милы евреи-демократы. Пусть нет у них ни пенсий, ни зарплаты, – но есть свобода молча подыхать.
И не нашлось из них ни одного, кто б объяснил по-русски демократу... Покорно ждут дерьмовую зарплату, и больше им не нужно ничего.
Предав страну за тридцать медяков, никто из них об этом не жалеет. И без вождя уже не поумнеет орава беспросветных дураков.
19 марта 1997
ПОСЛЕДНИЕ ВРЕМЕНА
Куда летит наш мир? Кому, зачем он нужен? И долго ль ждать конца ему в бесовской мгле? Безумный род людской исчадью тьмы послушен, и праведников нет уже на всей земле.
Орет и ржет эфир, трясутся на экранах рогатые скоты – подобия людей, в глазах рябит от слов рекламно-иностранных, и гойскими детьми торгует прохиндей.
Тележки и узлы – в метро и на вокзалах, и каменной стеной стоит торгашек строй. Торгует вся страна, торгует чем попало: жраньем, тряпьем, дерьмом, валютой и собой.
Весь мир погряз в деньгах. Не Божий мир, а – биржа. Народы и земля сданы в жидовский банк, богатства тайных недр паскудный доллар выжрал, и Запад вновь, как встарь, кричит: «Нах Остен дранг!»
Еще не вся ему распродана Россия, не все истреблены озера и леса... Иван-дурак иль спит, иль пьет, как мерин сивый, в глазах его блестит покорная слеза...
18 августа 1997
ИМПЕРИЯ
Я видел всё: и Север, и Сибирь, и южный край, и западное море, я испытал стремительную ширь, я погулял в Союзе на просторе.
Я строил для страны газопровод, я мерз в траншее в непросохшей робе, в степях татарских возводил завод, который нынче больше всех в Европе.
Я научился Родину любить. Я знал тоску солдатских серых будней… Возможно ль мне всё это позабыть? Как на руинах в наше время жить, которое чем дальше, тем паскудней?
Одна лишь цель мне может силы дать, не жалко жизни, чтоб ее достигнуть: Империю былую воссоздать, врагам России по делам воздать и Храм Спасенья на Крови воздвигнуть.
3 сентября1997
ПРОРОЧЕСТВО
Беспросветного головотяпства избежать не сумел человек. Мы вступаем в столетие рабства – в двадцать первый удушливый век.
Век двадцатый, насупивший брови, злобно скомкал свои времена. Ах, как жаждет Америка крови – эта дьявольская страна!
Всех пророков святых откровенья будут в море людском не слышны в век всемирного ожесточения и последней с Россией войны.
Нам останутся снег и морозы, и протяжные песни молитв, да еще полускрытые слезы над бетоном кладбищенских плит.
Мы поверили смрадным сиренам и глазам кровожадных лисиц, мы привыкли к великим изменам, к лживой жвачке газетных страниц.
Научили нас громко смеяться над судьбой незлобивой своей, мы готовы уже отказаться от печали бескрайних полей.
Вот и звуки, что были родными, заглушил иностранный напев. Очень скоро мы станем другими, всё, что пели когда-то, презрев.
А потом – загремим кандалами, всем крикливым правам вопреки, полицаями встанут над нами атеисты и еретики.
Демократ с коммунистом на пару будут нас обходить за версту. Понесем мы достойную кару за доверчивость и слепоту.
Голод, слезы, тоска и стенанья притаились уже у дверей, мы познаем всю горечь скитанья без идеи, пути и названья, только с тайною верой своей.
Но придет ясноглазый Мессия, Он укажет, как молния, путь, и у спящей царевны – России встрепенется остывшая грудь.
Грянет время Божественной жатвы, враг познает пожар и потоп, ни Америк не будет, ни Латвий, ни Японий, ни прочих Европ.
И сотрутся названья иные, и воспрянет в сиянье берез вся земля под названьем Россия, а над ней – Царь Небесный Христос.
7 февраля 1998
ОТРАВА
Ты для всех была, Свобода, блеском призрачной мечты. У великого народа свет в душе затмила ты.
Дети горестной Державы наскребли твоих даров, напились твоей отравы – и остались без штанов,
без зарплаты, без работы, с беспредельностью свободы воровать и убивать, и на Родину плевать.
Ах, Свобода, это слово власть иуд всегда готова, точно яд, нам в уши влить, с ним народ сумели снова развратить и разорить.
Припустились, будто куры, мы в котел любви твоей, за тебя иная дура бросит мужа и детей.
Ты для каждого урода хочешь задницей вихлять. Будь ты проклята, Свобода, коронованная блядь.
12 августа 1998
ОККУПАЦИЯ
Земли крутящаяся мельница крошит нещадно род людской… Голосовавшие за Ельцина стоят с протянутой рукой.
Расстрела грозный день проспавшие, страну за доллары продавшие, себя предавшие сто крат, за власть иуд голосовавшие на рельсах ельцинских лежат.
А тем, кто лег, уже не хочется за дело правое восстать. На рельсах вся Россия корчится, но с них давно пора бы встать…
Пощады нет народу грешному, дерьма хлебнувшему сполна. Родная армия по-прежнему кремлевским выродкам верна.
Жиды на сценах ржут как лошади, в глазах – довольство и порок. И день за днем на Красной площади грохочет сатанинский рок.
Врагам смешна судьба библейская, постигшая былой Содом… Москва – столица иудейская погрязла в блуде круговом.
Но что же делать нам, теперешним? Как долго жить среди врагов? И сохраним ли сердцем бережным детей от пагубных оков?
Теперь героями природными в больной России нужно быть, чтоб называться патриотами, чтоб славы русской не избыть.
Как мало нас в стране расслабленной! Никто не даст спасенья нам. Безмолвствует народ ограбленный и ждет – чего, не знает сам.
К покорной участи приученный – кряхтит, рассудку вопреки… Куда ни бросишь взгляд измученный – кругом враги и дураки.
Стоишь пред ними, небом призванный, готов на смерть, душою чист, какой-то олух телевизорный шипит в лицо тебе: фашист…
Пути отрезаны обратные. Им ничего нельзя прощать. Пусть офицеры беззарплатные их будут снова защищать.
С врагом сражение кровавое нам возвратит Россию вновь. Тогда лишь свято дело правое, когда под ним струится кровь. 29 августа 1998
ОНИ
Распявшие Христа, убившие царя, растлившие Россию и народ, они на площадях беснуются не зря, творя разор и брань из года в год.
Им хорошо у нас. При власти и деньгах они смеются нагло нам в лицо. Им весело смотреть на скорбь в чужих глазах, за каждым прячась властным подлецом.
Они в себе несут исчадие греха, поправшие закона естества. Где ни пройдут они – там пепел и труха, там жизнь земная теплится едва.
Мы знаем всё про них, мы помним их дела, врагов извечных горестной страны. Кровавою рекой по веку протекла злорадная эпоха сатаны.
Повсюду сея смерть, по миру ложь соря, о Божьей каре знают наперед распявшие Христа, убившие царя, растлившие Россию и народ.
11 марта 1999
* * *
Ну что, Горбач, не плачь, Раиса – не Россия. На всех один палач – эпохи лейкемия. Не прячь коварных глаз, ты жаждешь и сейчас урвать себе чего бы. Ушел от нас Кавказ, но не уйдет Чернобыль...
Август 1999
ЗА РОДИНУ, ЗА СТАЛИНА
Нельзя спокойно жить, когда страна развалена. Позорно русским быть без Родины, без Сталина.
Куда ни кинешь глаз – Россия опечалена. Но в сердце есть приказ: «За Родину, за Сталина!»
Бесовский легион глядит на нас оскаленно. Зовет небесный звон – за Родину, за Сталина!
Надежда всех веков на наши плечи взвалена. Не пощадим врагов за Родину, за Сталина.
Стальная мощь страны отцами нам оставлена. Нам гимны не нужны без Родины и Сталина.
Сожмем в своей горсти победную окалину. Мы скажем вслух «прости» и Родине, и Сталину.
В чаду сионской тьмы, в тисках врага заклятого не отстояли мы окопы сорок пятого.
На битву вновь пойдем. Судьба на кон поставлена. И коль в бою падем, – за Родину, за Сталина.