МОЙ ВЕК
Поэма
Мой истекает натруженный век…
Падает, кружится медленный снег.
Небо январское серо, как дым.
А ведь и я тоже был молодым.
В песенном сердце лелеял мечту,
верил в людей и земли доброту.
Был я улыбчив, и смел, и красив,
звонко насвистывал лёгкий мотив.
Был не однажды влюблен и любим,
дальней звездой для чего-то храним.
Падает, кружится медленный снег…
Сбывшийся, мой истончается век.
Лица любимых мерцают вдали…
В добрых ладонях цветущей земли —
мать молодая, веселый отец,
за руку с ними — счастливый малец…
Бабушка, дом возле речки, забор,
крик петуха и за речкой — простор,
синий простор травостойных лугов
с утренним топотом конских подков…
Падает, кружится медленный снег…
Каплет сквозь пальцы истаявший век…
Сельская школа, дорога сквозь лес,
первый неясный к стихам интерес…
Первый неведомый трепет в груди…
Взглядов касанье — еще впереди…
Прикосновенье несмелой руки,
холод незрячий сердечной тоски —
это еще впереди… Но уже
странное что-то проснулось в душе…
Падает, кружится медленный снег…
Невозвратимо уходит мой век…
В юной душе тот волнительный свет
рано проснётся и тяжестью лет
так и не будет погашен в груди…
Сколько томиться ему впереди!
Сколько ему впереди прожигать
чуткое сердце!.. Но этого знать
сердце не может, и трепетный свет
будет в нём биться в немилости лет.
Падает, кружится медленный снег…
Всё, что запомнил остывший мой век,
будет всю жизнь отражаться в глазах,
в ранних и самых последних стихах —
первой любви сумасшедшая новь,
снов полуявных кипящая кровь,
будней солдатских немая тоска,
нежная — девушки в белом рука…
Север, Сибирь, бездорожье тайги,
холод сердечный всё той же тоски…
Падает, кружится медленный снег…
Полон и встреч, и свиданий мой век…
Стройки страны, газопровод, КамАЗ —
с грустной улыбкой всё вижу сейчас…
Шумной столицы томительный зов,
окна построенных мною домов…
Гвалт общежитий, бессонных ночей,
бред коммунальных драчливых гостей…
Первая книжка стихов… И потом
жизнь и работа в значенье ином…
Падает, кружится медленный снег…
Всё, что впитал мой безудержный век,
не растворилось в распутице дней,
слилось с дорогой упрямой моей.
…То ли судьба нас свела, то ли рок,
то ли настал предначертанный срок, —
встретились мы. И была мне она,
как на безоблачном небе луна,
словно на утренней зорьке звезда,
будто в степи ключевая вода…
Падает, кружится медленный снег…
То, что ушло, не утратил мой век…
«Будешь мне другом?» — спросила, и вот
резкий дороги моей поворот
тут же случился… Но дружба её
перерожденье познала своё.
Как и всегда на земле меж людьми:
дружба — бессильный соперник любви.
Вот и сказала метель февралю
это горячее слово: «Люблю»…
Падает, кружится медленный снег…
Всё сберегает усталый мой век.
Слово «люблю» никуда не уйдет,
не источится во мгле, не замрёт,
будет сиять, словно месяц в ночи,
сколько ему ни прикажешь: «Молчи!»
Смерти не зная, оно и теперь
после немыслимо страшных потерь
дышит мне в душу и плачет с мольбой:
«Не забывай, кем мы были с тобой…»
Падает, кружится медленный снег…
Памятью бережной дышит мой век.
…Нам на просторах ушедшей страны
быстрых пять лет были с нею даны.
Эти пять лет невозможной любви,
как в невозможности ни назови
нашу любовь — со слезами и без…
Годы ушли. С невозвратных небес,
чувствую, смотрит она мне вослед,
может, с укором, а может быть, нет…
Падает, кружится медленный снег,
лёгкой слезой оживляя мой век…
Вновь отклонилась дорога моя.
Где вы, былая страна и семья?
Где престарелая мать? где жена?
Всё отняла нежилая страна.
Город, что строил с азартом лихим,
стал мне каким-то несносно-чужим…
Новая жизнь всё жесточе ко мне
в этой всё больше нерусской стране…
Падает, кружится медленный снег,
маревом белым туманя мой век…
Бабушка, мать и далёкий отец
скрыты под ним. И на сердце рубец
долго заснуть не дает по ночам.
Стал я привязан ко многим врачам.
Тише, грустней и спокойней стихи.
Прошлые льются сквозь душу грехи…
В церкви молюсь за себя и за дочь,
всем, чем могу, ей пытаясь помочь.
Падает, кружится медленный снег…
Был и опасным, и жёстким мой век.
Шел я дорогой своей до конца —
с ложью в борьбе, не теряя лица,
с горькой любовью к России своей,
с мужеством смертным ее сыновей,
с грозной тоской матерей и отцов
тех беспощадных военных годов.
И, безогляден и верен себе,
сердце измучил в любви и борьбе.
Падает, кружится медленный снег…
Смотрит в себя постаревший мой век.
Что же увидел он там, в глубине,
там, где с улыбкой грустят обо мне
бабушка, мать, и отец, и родня,
все, кто любил в этом мире меня?..
Век мой уставший, остывший на треть,
главное всё же сумел разглядеть.
То, что на свете зовется судьбой —
неистребимой мечтой золотой…
Падает, кружится медленный снег…
Долгой мечтой награжден я за тех
предков моих, кто на отчей земле,
в городе, в хуторе и на селе
строил, пахал, и страдал, и любил,
чтобы мой век наконец-то пробил
толщу времён, и для вечно живых
слово свое я сказал вместо них —
мёртво забытых, потерянных, всех,
в землю ушедших под медленный снег…
…Вот и сказала метель февралю
это печальное слово «люблю».
Время пойдёт незаметно к теплу.
Век мой покатится в белую мглу.
Голос оттуда всё бродит за мной:
«Не забывай, кем мы были с тобой…» —
той, что на утренней зорьке — звезда,
той, что в степи — ключевая вода…
Но не желаю сливаться я с ним,
Божьим дыханьем пока что храним.
Слово замолкнет, и бренный мой век
скроется тихо под медленный снег…
ЭПИЛОГ
В грустной душе не угасли стихи —
видно, не все искупил я грехи…
Сколько потерь надо мной пронеслось!
Самое главное в жизни — сбылось.
Самое главное — вот же оно:
слово, что вольному сердцу дано.
Видно, удачливым был я рождён:
духом свободным мой век награжден —
неистребимой мечтой золотой,
той, что ведома далёкой звездой...
30 января — 3 февраля 2022