Он всегда возвращался один. Выходил из автобуса и не спеша шагал по холодным безлюдным московским улицам, когда в домах уже угасали окна.

Весь октябрь шли дожди. Иногда поутру переставало моросить, но небо не прояснялось, целый день оно было затянуто тяжелой угрюмой пеленой, и к вечеру дождь занимался вновь – мелкий, противный, ветреный.

Выйдя из автобуса, он засовывал руки в карманы черного плаща и как-то нехотя, даже не подняв воротника, шел в сторону своего общежития. Он шел с опущенной головой по блестящим от фонарей тротуарам. Холодные капли медленно скатывались с мокрых волос на шею, отчего становилось зябко и еще хуже на душе.

Да, на душе у него было скверно. Думал он о том, как глупо складывается его судьба, как ему слепо не везет в жизни, что никому в этом городе он не нужен. Он искал себе друга и не находил. Боль одиночества в эти минуты разрасталась в его душе и переходила в состояние подавленности и презрения к себе. Ему было плохо.

Он доходил до общежития, поднимался пешком на восьмой этаж. Обычно к этому времени опьянение улетучивалось из его головы, но от выкуренных сигарет болели виски, и очень хотелось пить. Он проходил на кухню и долго, большими глотками пил воду из чайника. Потом, отдышавшись, шарил по полкам кухонного стола, находил что-нибудь из остатков холостяцкого ужина ребят, живущих вместе с ним, и, перекусив немного, шел к себе в комнату спать. Перед тем, как уснуть, он старался припомнить детали прошедшего дня, закрывал глаза, и перед ним проплывали лица, лица, лица… Слышалась музыка, вокруг него кружились какие-то люди, чужие люди, которых он любил…

Он встал в шесть часов утра. Он всегда просыпался тогда, когда хотел. Ребята знали: если на кухне заговорил транзистор, то пора подниматься. Они надеялись на Андрея, как на будильник. Он поджарил себе яичницу, потом размешал в стакане кипятка две ложки сгущенного какао (в этом заключался его каждодневный завтрак) и отправился на работу.

Андрей был строителем. За свои двадцать пять лет много ему пришлось потрудиться на стройках, но не любил он свою профессию. Он был убежден в том, что рожден для чего-то большего. Пробовал поступать в институт. Не получалось. Не хватало знаний. В школе учился слабо, но не потому, что лучше не мог, просто не хотел, ему скучно было учиться. После армии умчался на одну из северных строек, думал начать самостоятельную жизнь, подзаработать, жениться, купить квартиру и тогда уже, имея собственный очаг, найти себе работу по душе.

Подзаработать оказалось не так-то просто. Физический труд тяжело давил на его психику. Андрей не был морально приспособлен к такому труду, и отсюда происходили частые стычки с начальством, прогулы, которые ему не прощали, тогда как легко прощали другим. Он озлоблялся, таил обиды, все больше уходил в себя. Одна стройка сменялась другой, но везде было одно и то же: работа не доставляла ему ничего, кроме разочарования в людях, в жизни и неудовлетворенности собой.

Ему нужно было что-то изменить в судьбе. Но что? Как жить дальше – он не знал. Не обладая большой силой воли, Андрей не мог заставить себя сесть за учебники. Споткнувшись несколько раз при поступлении, он совсем уже разуверился в своих способностях учиться дальше.

Но самое худшее состояло даже не в этом. Тяжелую работу можно было стерпеть, а вот как смириться с одиночеством? Друзей у него не было никогда. Со своей угрюмой и молчаливой натурой Андрей казался неинтересным и каким-то чудным в том кругу, где ему приходилось работать и жить. Сам он в друзья никому не напрашивался, да и не видел рядом человека, способного его понять без насмешки, по-человечески.

Вернувшись после работы в общежитие, Андрей переоделся в новый костюм, сшитый недавно в ателье, начистил до блеска туфли и отправился в цент города, в кафе.

Каждый вечер он приходил в какое-то из них, садился за свободный столик, заказывал бутылку сухого и молча курил. С какой-либо девушкой знакомился он редко: не хватало решимости самому начать разговор или подойти и пригласить на танец. Тех, которые ему не нравились, он приглашать не хотел, а красивая, думал он, обязательно откажет, и все это увидят, и придется нелепо улыбаться и возвращаться назад, на свое место. Больше всего Андрей боялся выглядеть смешным.

Он вошел в уже заполненный зал, пробежал глазами по столикам, желая найти свободный. Но он пришел поздно, свободных столиков не оказалось. Оставалось искать лишь незанятое место. Андрей вскрыл новую пачку «Столичных», прикурил. Постоял немного, осмотрелся. Вокруг него суетилась молодежь. Девчонки в коротких юбках и в брюках фланировали между столиками. Джинсовые парни, стоя в проходах и покачиваясь на каблуках, высматривали «объект» для знакомства. Они подсаживались к высмотренным девчонкам, широко улыбались, говоря им что-то приятное или остроумное, и наконец приглашали танцевать.

Андрей двинулся вперед.

– Здесь свободно? – спросил он за одним столиком.

В ответ отрицательно покачали головами.

– А у вас тоже занято? – обратился он к двум девушкам за соседним столом.

– Вообще-то свободно, – сказала одна из них и пристально посмотрела на Андрея.

– Можно мне у вас приземлиться?

– Можно.

Девушки переглянулись. Испытывая чувство неловкости, Андрей присел.

«Ну и что же дальше? – думал Андрей. – Нужно что-то говорить… Не могу же я теперь сидеть и молчать…»

Его сигарета почти догорела. Он загасил ее в пепельнице, достал другую.

– Девушки, вы курите?

– Нет, мы не курим, – ответила одна из них.

– Это уже странно слышать, – начал разговор Андрей.

– Почему же? – усмехнувшись, спросила другая.

– Сейчас все девушки курят в компаниях и особенно за вином.

– А мы не как все, – сказали обе в один голос и рассмеялись.

– Не как все? – улыбнулся Андрей, – это интересно.

– Что же тут интересного? Мы просто нормальные люди, – запальчиво произнесла девушка, сидевшая слева от Андрея. – То, что раньше было естественным, теперь становится чем-то из рук вон выходящим. Некурящая девушка за столом кафе – это уже экзотика. Но что, если в курении я не нахожу ничего хорошего? Вам это интересно?

– Да, вы правы, – согласно кивнул Андрей. – Я ведь и сам не курю. А эти сигареты только оттого, что нечем занять руки и время, когда нужно что-то говорить, сидя здесь, за столом.

– И часто вы тут бываете? – спросила та, что сидела напротив Андрея.

– Да нет, довольно редко – покривил он душой. – Когда устаю на работе, когда хочу расслабиться, отвлечься от грустных мыслей…

– А кем же вы работаете? – вновь задала вопрос она.

– Ну, кем я работаю – это не важно. Могу сказать только то, что моя работа связана с людьми, – спокойно и уверенно соврал Андрей.

Он всегда в подобных случаях отвечал именно так, и уже ему самому казалось, что он говорит настоящую правду, иначе кем же еще он может быть? Ведь не человеком же со стройки, не имеющим своего жилья. Сам не зная почему, он стеснялся называться рабочим человеком.

– В принципе, любая работа связана с людьми, – лукаво на него взглянув, отреагировала девушка, сидящая напротив. – Можно поконкретнее?

– Можно, – глубоко затянувшись сигаретой и медленно, длинной струйкой выпустив дым, ответил Андрей. – Я – гуманитарий, а точнее, работаю редактором в одном издательстве.

– Вот это уже интересно, – произнесла девушка, сидящая слева. – Скажите, а ваша работа – именно то, к чему вы стремились?

– Да, в этом смысле мне повезло, – продолжал он кривить душой. – Мне приходится сейчас трудно, очень сильно загружен работой, но я доволен тем, что занят любимым делом.

– Вы счастливый человек, вам можно позавидовать, – вздохнула девушка слева.

– Ну, это еще как сказать… А вы чем занимаетесь? – обратился он к ней же.

– Не своим делом, – усмехнулась ее подруга. – Работаем в институте. Она технолог, я программистка. Скучная работа.

Андрей внимательно посмотрел ей в глаза. Чистые, добрые глаза девушки привлекали его. «И она-то мне завидует…» Он на минуту замолк, ушел в себя. Но быстро встрепенулся, испугавшись возврата обычного муторного настроения.

Появилась официантка. Андрей заказал шампанское и три мороженого. Только сейчас до его сознания дошла грустная, красивая мелодия, в такт которой тихо покачивались пары танцующих. Он заметил, как в полумраке зала висел голубым туманом табачный дым, отчего уже начинало покалывать глаза.

– Что вы закончили? – отбросив ненужные мысли, обратился он к сидящей напротив девушке.

– Техникум. Хотя мечтали поступить в гуманитарный вуз, но там слишком высокий конкурс.

– И давно работаете?

– Давно. Уже год.

Андрей грустно усмехнулся.

– А вы где учились? – спросила она же.

– Я еще учусь.

– Где же?

– В Литературном институте.

– О! – удивилась она.

– Я много слышала про этот институт, – сказала девушка слева. – Там учатся будущие писатели.

– Ну, это не обязательно. Писателем можно быть и без института и можно, окончив его, не стать писателем, – возразил Андрей.

– Там, наверное, очень увлекательно учиться… – мечтательно присовокупила девушка напротив.

– Увлекательно, это точно… – загадочным тоном согласился Андрей.

Официантка принесла заказ.

Андрей разлил шампанское по бокалам.

– Мы забыли познакомиться, – сказал он.

Девушки смущенно переглянулись.

– Я – Андрей.

Он вопросительно посмотрел на девушку слева.

– Меня зовут Оля, – ответила она.

– А меня Наташа – сказала другая.

– Ну вот, первый бокал за знакомство, – предложил он, слегка соприкасаясь с их бокалами.

Выпив, Андрей откинулся на спинку кресла и вновь закурил. Шампанское, как ему показалось, растворило скованность, настроение чуть-чуть приподнялось, не хотелось думать ни о чем постороннем, он чувствовал себя легко и спокойно в обществе этих милых наивных девчонок, с интересом глядящих на него. Та, что сидела напротив, нравилась ему больше. Особенно привлекали ее ласковые глаза и длинные светлые волосы. При взгляде на нее подступало волнение к груди.

– Наташа, можно вас пригласить на танец? – решился он.

Она кивнула ему и встала из-за стола. Андрей извинился перед Олей.

– Ничего, – натянуто улыбнулась она. – Пожалуйста…

Одна медленная мелодия сменялась другой, а Наташа и Андрей всё танцевали и танцевали, не произнося ни слова. Они понимали: ничего не надо говорить, им было просто хорошо вдвоем.

Когда шампанское за их столом кончилось, а вечер подходил к концу, девушки заторопились.

– Моя мама уже, конечно, волнуется, – сказала Оля.

– Да, нам пора. И все же не хочется уходить, – вздохнула Наташа.

– Я провожу вас, – сказал Андрей.

Они вышли из кафе. Под ногами в сиянье фонарей блестел мокрый асфальт. Моросил мелкий дождь, и ветер задувал его прямо в лицо, словно это был и не дождь вовсе, а мелкая пыль.

– Знаете, мне далеко ехать, – вдруг проговорила Наташа, – я лучше поймаю такси. А вы проводите Олю, – обратилась она к Андрею.

Андрей промолчал. Он не ожидал, что она так поступит, ведь проводить он хотел не Олю, а ее.

Пока они добирались до Олиного дома, Андрей был хмур. Вот теперь он и впрямь не знал, о чем говорить. Оля тоже молчала. Она понимала всё.

Перед тем, как расстаться с Олей, Андрей спросил:

– У вас есть дома телефон?

– Нет. Вернее, есть, но он сломан.

– А у Наташи?

– Я не помню точно ее номера. Первые три цифры помню, а дальше забыла.

– А на работе телефон у вас есть?

– Есть. Но на него нельзя звонить посторонним. Я не даю его никому.

– А какой адрес у Наташи?

– У Наташи? Я была у нее дома всего два раза и то вместе с ней. Честное слово, я не запомнила ни улицы, ни дома.

– Прекрасно, – сказал Андрей, – всё правильно…

– О чем вы?

– Да так, о себе…

– Ну, я пойду.

– Всего хорошего.

– Спокойной ночи.

Усмехнувшись, Андрей посмотрел ей вслед, затем медленно побрел к автобусной остановке, как вдруг его окликнул незнакомый человек, стоявший невдалеке на тротуаре. Андрей остановился.

– Послушай, у тебя закурить не найдется?

– Найдется, – нехотя ответил Андрей, доставая оставшуюся пачку сигарет.

На незнакомце были длинный серый плащ и широкополая неопределенного цвета шляпа, налезавшая ему на брови. Возраст его также казался неопределенным – может быть, от тридцати до сорока. Закурив, он неожиданно сказал:

– Что, напрасно убил время?

– В каком смысле? – не понял Андрей.

– Да вот, девчонка-то ушла, так сказать, в неизвестность…

– А-а, ну их всех, – Андрей махнул рукой.

Незнакомец понимающе улыбнулся.

– Пройдемся до остановки. Меня зовут Иван, – он протянул руку.

– Андрей.

– Так вот, Андрей, когда-нибудь ты поймешь, что мир этот устроен неправильно.

– То есть?

– Вернее, люди сами его таким устроили. Себе же на горе. В этом мире люди не хотят знать счастья и бегут от него, как от чумы…

Андрей тяжело вздохнул. «В принципе, так оно и есть» – подумал он. Дождь унялся, отчего на душе стало чуть-чуть уютнее.

– Вот взгляни, – продолжал Иван, – в сквере на лавочке сидит женщина. Зачем она в столь поздний час здесь сидит одна? Может, от скуки, от одиночества или от каких-то неурядиц дома… Но понятно, что она – несчастна. Счастливые в это время уже спят или в мягком теплом кресле смотрят телевизор… Она же – чего-то ждет, сидит на сырой, холодной скамейке. Чего она может ждать – на ночной улице, одна? Возможно – надеется, что к ней подойдет мужчина. Тот самый – рыцарь сердца, принц из сказки, с этими, как их, с алыми парусами.

– Ну, так это же прекрасно, когда ждешь чего-то необычного. Может, это и есть счастье?

– Извини. Как бы не так! Попробуй подойти к ней – и она пошлет тебя куда подальше, даже не попытавшись узнать, кто ты такой есть. А вдруг ты минуту назад прилетел на воздушном шаре из той самой сказки, где живут рыцари и принцы? Она же посмотрит на тебя как на идиота. Да, она ждет принца и непременно чтоб с алыми парусами, но ни в какие сказки – не верит. Парадокс, но это так.

Андрей искренне рассмеялся.

– А давай проверим, – предложил он, зараженный азартом незнакомца. – Мне кажется, ты слишком разочарован в женщинах. Не все же они такие…

– Ну что ж, это идея. Тебе и карты в руки. Но я, извини, не хочу быть в очередной раз битым. Действуй. Попробуй заговорить с ней – и ты убедишься в моих словах.

Они подошли к скамейке, где сидела молодая женщина, дымя сигаретой. Андрей присел рядом с ней, волнуясь и еще не зная, с чего начать разговор. Женщина недовольно покосилась на него и, не успел он раскрыть рта, – встала и пересела на другую скамейку. Иван с усмешкой подсел к Андрею и прошептал:

– Не теряй надежд, эксперимент на этом не должен закончиться.

Андрей решительно поднялся и вновь уселся на скамейку рядом с женщиной. Не упуская ни секунды, он заговорил:

– Послушайте, мы ведь не бандиты, чего вы от нас шарахаетесь? Неужели вам не ясно, что вы ведете себя глупо? Я хочу с вами познакомиться, что здесь плохого?

Андрей успел заметить, что на вид ей было около тридцати. И внешне она ему нравилась, хотя в свете фонарей на ее лице слишком ярко и немного отталкивающе выделялись накрашенные губы и фиолетово мерцающие веки.

Женщина презрительно смерила его взглядом.

– Знакомьтесь, пожалуйста, с другими. Мне это не нужно.

– Ну, хорошо, вы можете просто, по-людски поговорить со мной? Чего вы боитесь?

– Оставьте меня в покое, – вскрикнула она. – У меня нет никакого желания с вами говорить.

– В конце концов я соглашусь со своим товарищем, как бы мне ни хотелось вас оправдать…

– Меня не интересует ваш товарищ. И вы – тоже не интересуете. Если не отстанете, я милицию позову, она тут рядом.

«Идиотка какая-то», – выругался про себя Андрей.

– Пойдем отсюда, – крикнул он Ивану, – по-моему, она ненормальная.

– Сами вы кретины, – бросила им вслед женщина.

Они вышли на сияющую витринами улицу. Иван с улыбкой посмотрел на хмурого Андрея.

– Ну, что я тебе говорил! Теперь-то ты убедился?

– Черт их разберет! Ничего не могу понять. Они из другого теста сделаны, что ли?

– Именно так. Мужчина и женщина – это существа из разных миров. Непреодолимая сила тянет их друг к другу, но, сблизившись, они не могут друг друга понять. Если мужчина, хотя и безуспешно, пытается понять женщину, то женщина чаще всего к этому и не стремится. В сближении с мужчиной она думает не о нем, а лишь о себе и желает, чтобы понимали только ее.

– Слушай, после твоих слов просто руки опускаются. Я всегда верил в нормальные человеческие отношения с женщиной, а выходит, что они почти невозможны.

– Возможны, но довольно редко. Умные люди могут найти общий язык и прийти к положительному компромиссу. И совсем не обязательно, чтобы это были интеллектуалы. Главное – доброта, терпение, душевная одаренность. Этими качествами обладают далеко не многие люди. И поэтому такой высокий процент разводов среди молодых семей.

Они подошли к автобусной остановке. Андрей хотел спросить Ивана: откуда у него такой жизненный опыт? Но Иван продолжал:

– Люди стали жить красиво. Женщины насмотрелись шикарных фильмов и хотят от жизни того же: наслаждений, развлечений, удовольствий. И если мужчина не в состоянии им все это предоставить, то они начинают его презирать. Чем легче, беспечнее, роскошнее жизнь, тем слабее человеческие отношения, тем иллюзорнее супружеские узы. Как это ни странно, но именно страдание порождает в душе доброту и терпение к ближнему. Так что не ищи себе подругу в развлечениях, ищи ее в работе и в заботах…

– Послушай, ты кто? – опомнился Андрей после того, как Иван умолк.

– Какое это имеет значение… А вот, кстати, и мой автобус. Нам по пути?

– Нет, мне в другую сторону…

Он опять возвращался один. Вышел из автобуса, засунул руки в карманы черного плаща и побрел к своему общежитию по блестящим в свете фонарей мокрым тротуарам. В домах постепенно угасали последние светящиеся окна. Только ветер и дождь, который занялся вновь, были его попутчиками на этих ночных отчужденных улицах. Холодные капли медленно скатывались с мокрых волос на шею, отчего становилось зябко, а на душе – еще тоскливее. Он искал себе друга и не находил.