Нина ТИХОМИРОВА

НЕСКОНЧАЕМАЯ ВСТРЕЧА

 Когда я открываю тот или другой том собрания сочинений В.В. Хатюшина и перечитываю в нём стихи и статьи, память возвращает меня в 90-й год прошлого века. Самым ярким моим воспоминанием того года явилось стихотворение «Пророк». Я тогда готовилась к обобщающему уроку по русской литературе в 8-х классах под названием «Не кончив песни лебединой. Грибоедов, Пушкин, Лермонтов». И буквально за 3-4 дня до урока я получаю журнал «Молодая гвардия» №11, открываю и сразу передо мной то, что нужно:

 Поэту в этой жизни места нет.

Его презренно отовсюду гонят.

Приют ему лишь там — среди комет,

лишь там, средь звёзд, увиден он и понят.

 Наверное, только учитель поймет, как кстати и каким великолепным дополнением этот «Пророк» оказался к уроку!

 Он знает всё, угрюм и одинок,

подвержен униженью бесконечно,

среди людей — единственный пророк.

Так было на земле и будет вечно.

 Думаю, что это занятие у многих ребят осталось в памяти.

Название той подборки в «МГ» «За что» встретилось дважды в стихотворении «Под общей тяжестью вины…»:

 За что — не ясно до сих пор —

Солдаты гибли наши?

Не за печальный наш простор.

Не за родные пашни.

И всем ли слышно было нам,

как матери страдали?

Припавши к цинковым гробам,

за что они рыдали?

 Несколько наших ребят-выпускников тоже испытали на себе ад «той войны незнаменитой»: останки троих привезли в цинковых гробах, а четверо умерли от ранений и контузий в последующие годы. В школьном музее в день памяти «Афганистан — боль моя» до сих пор читается стихотворение «За что».

Очень злободневным из той подборки осталось и остаётся до наших дней стихотворение «Мы жили в самом страшном веке», хоть и написано оно более тридцати лет назад:

Но что осталось от России?..

Прозренья грозный пробил час!

Две мировых — отцов скосили,

А третья — захлестнула нас…

Добавляли прозрений нашим сердцам и другие стихи автора, опубликованные в этом номере: «Голос народа», «Ненависть», «Николаю Гумилёву» — ведь мы ещё жили в Советском Союзе.

А через год в №12 «МГ» нас потрясла новая его подборка: «Россия, оглянись…» И прежде всего стихотворением «Неполный список» — количеством убитых поэтов. В 1-м томе собрания сочинений первая строка этого стихотворения звучит уже более точно: «Россия, содрогнись!» И тогда же нам ещё более прояснилась суть «перестройки»:

 Перестройка — это война.

Не разведка и не пристрелка.

Переломанная страна.

Разобщённых людей разделка.

 И ещё мы немного узнали о самом авторе:

 Но если я чему учился —

учился собственным умом,

и если я чего добился —

лишь только собственным горбом.

Уже тогда, в 1991-м, мы поняли, какую боль несёт в себе Валерий Хатюшин за судьбу России. В стихотворении «Затопление» он прямо об этом говорил:

 О Русь, надолго ль, навсегда ль?

Кто вновь за нас на битву выйдет?

Душа с тоскою смотрит вдаль

и там земли родной не видит…

А в первом номере того же года меня поразила очень смелая статья Валерия Хатюшина «О лжепоэтах и русской поэзии», подтвердившая и углубившая моё мнение о псевдопоэтах, которых из года в год до сего времени ставят в программу по русской литературе. Некоторые номера «Молодой гвардии» 1990—1991 годов я сохранила.

Прошли годы. Двадцать с лишним лет. И вот пять лет назад прошла вторая, можно сказать, трогательная встреча с поэзией Валерия Хатюшина. В №11 «Нашего современника» за 2013 год открылась мне его подборка стихов «По опавшим листьям» (правда, стихотворения с таким названием в ней не оказалось). Вверху — портрет автора, который я увидела впервые, и краткие сведения, тоже впервые прочитанные. «Слава Богу, жив», — подумала я. Ведь тогда, 20 мая 1991 года, не стало бесстрашного и непримиримого борца за Россию, публиковавшего мужественные и убедительные статьи, как и В.Хатюшин, в журнале «Молодая гвардия», А.К. Цикунова. Последнюю посмертную его статью «Грабёж и геноцид россиян» я прочитала в №9 «Молодой гвардии» за 1991 год. Имя автора — А.Кузьмич — было обведено траурной рамкой.

Но вернусь к подборке в «НС», которая, видимо, была напечатана к 65-летию Валерия Хатюшина. Все стихи мне хотелось читать и перечитывать: так они ложились на душу. А слова «Гражданственность исходит из любви», уже ставшие афоризмом, прошли рефреном через всю подборку: «Солнце русских», «В родной деревне», «На переломе», «Жизнь». Очень тронули стихи «Покуда мать жива…», особенно вторая строфа, просто до слёз: «Когда уходит мать, // душевного разлада// и с миром и с собой// уже не избежать. // Слабеет свет в пути // и рушится преграда // меж смертью и тобой, // когда уходит мать». Тут уж я не выдержала и написала свой отзыв на адрес редакции.

И как же я была изумлена, потрясена, когда через полтора месяца получила бандероль, сплошь покрытую российскими марками, — из Москвы, от самого Валерия Васильевича! Трудно передать моё тогдашнее состояние… Это были первые два тома лирики с автографом автора. Добротно оформленные, в твёрдой вишнёвого цвета обложке, с позолоченным тиснением.

…Начав читать, я словно погрузилась в необычайный мир красоты природы, её звуков, красок, запахов. Временами мне казалось, что я сижу на лесной поляне и слушаю Первый концерт для фортепиано с концертом Чайковского, только вместо скрипок и прочих музыкальных инструментов — птичьи пересвисты, щёлканье, трели соловьёв, шелест листьев, шум верхушек деревьев; потом лёгкая темнота и приближающийся гром, и вдруг — грозовой раскат над моей головой!.. И затем удаляющаяся гроза; всё тише, тише и вслед громам — благодатный летний ливень. На смену одним звукам приходят другие… И вот уже солнце озаряет поляну, вокруг всё блестит и переливается, и вновь возвращается лесная музыка…

Одно из лучших творений 1-го тома лирики, которое проходит через мою душу, это поэма «Вечерний свет»:

И с детских лет в меня

навек запасть успели:

дурман лесных болот

и скошенной травы,

крапивы горький дух,

осенний запах прели,

пуховых камышей

и сброшенной листвы…

 

Не потому ль, что я

крестьянского сословья, —

в себя впитал и вновь

я впитывать готов

спокойную красу

родного Подмосковья,

его лесных озёр

и луговых цветов…

 Наши русские святые говорили: «Где просто, там ангелов по сто, а где мудрено, там ни одного».

Главное в этих стихах — вслушивание, всматривание, вчувствование, вживание в окружающий мир родной природы, полная с ней слитность и растворённость. Возможно, В.Хатюшин и явил собой тип поэта, которого предчувствовала русская литература XIX века. Суть этого будущего типа обозначил Достоевский: «Мы готовы признать, что может явиться народный поэт и в среде самого простонародья — не Кольцов, например, который был неизмеримо выше своей среды по своему развитию, но настоящий простонародный поэт…»

Были, конечно, Есенин и Твардовский, но они не «пахали» 13 лет вместе с народом на разных стройках, включая и армейские два с половиной года, да и нет у них такой проникновенной поэмы о родной природе.

Такую лирику нельзя создать только силою одного воображения. Их надо пережить и перечувствовать. А главное — эти стихи глубоко трогают душу читателя и легко запоминаются.

Приближённость к жизни ведёт за собой и приближённость к нужному слову, которое вмещает в себе не только выстраданные чувства, но и житейскую мудрость:

Веру в силу небес оборвать —

всё равно, что остаться без хлеба.

Кормят нас и земля, и небо.

И нельзя нам о том забывать.

Но всё же одно из главных мест в поэзии В.Хатюшина занимает острая гражданская лирика, сквозь которую проходит основная идея шеститомника — любовь к России. Эта же идея пронизывает насквозь и публицистику, и критику, и прозу автора. Об этом великолепно сказали единомышленники Валерия Хатюшина, начиная от покойных Николая Кузина, Евгения Ованесяна, Эдуарда Скобелева и Владимира Смыка, до обстоятельных откликов Владимира Юдина и емких, пламенных, под стать нашему юбиляру отзывов Виталия Серкова из г. Сочи и Владимира Петрова из Липецка.

В одном стихотворении, написанном в 1992 году и названном «В конце века», Валерий Хатюшин смог показать наше прошлое, настоящее и будущее:

 Наш век — бесприютный калека —

к концу помутился умом...

...В начале жестокого века

антихрист ворвался в наш Дом.

 

Змеились чужие идеи,

в подвалах жила Красота,

покуда всё те ж иудеи

опять распинали Христа.

 

В подполье скрываясь доныне,

врагу Красота не сдалась.

Быть может, молитвами Сына

Россия из пепла спаслась.

 

Кровавые сверглись идеи,

издохла бесовская рать...

Да только всё те ж иудеи

Россию взялись распинать.

 

Раздули свинцовые вихри,

свое нам подсунув ярмо...

Но знает лукавый антихрист,

что мир без России — дерьмо.

 

Упившийся кровью, от жажды

он в ярость иную придет,

И кончится тем, что однажды —

иудино племя распнет...

 

И в Доме поруганном, сиром

всех Божьи коснутся уста...

И властвовать будут над миром

Россия — Любовь — Красота.

Замечу, что главная идея этого исторически-пророческого стихотворения, написанного около тридцати лет назад, — Христос и Россия. Как Солнце в нашем Мироздании. И эта главная идея проходит через всё творчество поэта.

В последние три года его поэзия всё более и более наполняется религиозным смыслом. И это вполне закономерно к семидесяти годам жизни. Сильное, всепобеждающее утверждение звучит в стихотворении «Победитель»:

Нет больше в мире ничего

до крайнего предела,

весь этот мир — лишь Крест Его,

лишь Кровь Его и Тело.

(«МГ», №10, 2015)

 В подборках журналов за 2016—2017 годы стихи духовные уже преобладают:

Чего хотеть всезнающей душе?

Какого ждать никчемного итога?

Когда слова все сказаны уже,

Когда никто не нужен, кроме Бога.

(«МГ» №11-12, 2016)

А в №10 за 2017 год почти во всей стихотворной подборке и над словом и в слове — Господь:

 Пусть я к омуту слёз в час последний приду.

Небо — там, где Христос, даже если — в аду.

 В недавно изданной книжке «Белой Руси голоса» на обложке которой — необъятное синее небо с облаками внизу, похожими на бушующее море, и летящая над ними пара белых журавлей, венцом всего содержания является, по моему мнению, стихотворение « Дар любви»:

Я слова правды не нарушу,

стремленью верен одному —

свою еще живую душу,

как дар любви, вручить Ему.

(2018)

Верить в Бога — значит верить в Россию. Другого не дано. А шеститомник — это такая высота, которой достигает при жизни далеко не всякий писатель. Но каждый, кто знаком с творчеством Валерия Хатюшина, понимает, что им достигнута очень большая высота. Его шеститомник — это самая искренняя правда об истории нашей страны с самого начала XX века до нынешних дней. И написанное им, я уверена, сольётся с русской литературной классикой, которая не умирает. Простой читатель, учитель, литератор, экономист, философ, юрист, политолог — найдет в этом шеститомнике созвучные и близкие ему мысли и чувства. Будь моя воля, я бы все литературные статьи этого собрания включила бы в программу гуманитарных вузов и прежде всего — Литературного института.

Все шесть томов собрания сочинений Валерия Хатюшина — это честный, доверительный разговор и со временем, и со всем нашим обществом, которому дорога Россия, и, конечно же, — с потомками.

Ещё в 16 лет он напророчил себе жизненный путь, от которого не отступал ни на шаг:

Да, молод я, но путь избрал,

он весь из пропастей и скал.

Не будет шага стороной.

И кончу дорогой ценой.

И, может, горькая молва

за мной увяжется вослед…

Но кто-то вымолвит слова:

«Простим его, он был поэт».

 Свою нравственную установку в жизни Валерий Хатюшин вполне осознанно и проникновенно соотносит с Божьими заповедями:

 …Не погубить себя во зле,

и не убить, и не украсть,

Пройти свободно по земле —

и чтоб ни разу не упасть.

Чтоб, не споткнувшись, пронести

такое чудо, как любовь,

когда на всём твоём пути

цветы и кровь, цветы и кровь…

(1978)

Третья встреча с собранием сочинений и с последующим творчеством выдающегося русского поэта — самая продолжительная и нескончаемая.

 п. Лиозно Витебской обл.