НЕНАВИСТЬ

"И ненавидите вы нас…"
                А.С.Пушкин
Они ненавидят Россию
за горы, поля и леса,
за реки ее голубые,
за травы и небеса.

О, как же они ненавидят
ее непогибший народ,
которой не мстит за обиды
и Родины не предает!

За то, что любви не взыскует
и прошлое помнит свое,
за то, что еще существует, –
они ненавидят ее.

И стоны, и вдовьи рыданья
сторицей отплатятся ей,
все раны ее и страданья
их только озлобят сильней.

Жестокости их не убудет:
хоть трижды распнут, но опять,
покуда себя не забудет,
всё будут ее распинать.
1986


ЗАТОПЛЕНИЕ

Здесь прежде колосилась рожь,
цвели гречиха, лен и клевер.
Теперь – и шагу не пройдешь:
залит водою русский Север.

Кругом – куда ни глянь окрест –
грязь по колено и болота.
Сгонять людей с исконных мест –
вполне привычно для кого-то...

А землю и жилье – топить,
чтоб не осталось и помина...
Русь велика, тут есть где жить,
она не то что Палестина...

И в берега печальных рек
вгрызаются стальные звери.
Ты вспомни, русский человек,
свои последние потери?..

Во имя древней той земли,
потопленной, той самой ради
здесь наши предки полегли,
не уступив врагу ни пяди.

Врагов же было тьмы и тьмы...
Не зная мира и покоя,
здесь жили пращуры. А мы –
теперь уходим, сдав без боя.

Уходим под эстрадный вой
в могилы, что себе отрыли...
На мирной третьей мировой
нас, усыпленных, покорили.

О Русь, надолго ль, навсегда ль?
Кто вновь за нас на битву выйдет?
душа с тоскою смотрит вдаль
и там земли родной не видит...

Там из искусственных морей
торчат лишь остовы лесные
да колоколенки церквей,
как символы былой России...
1987


ПОЭТ

Нельзя не быть поэту гражданином.
Всегда гражданствен истинный поэт.
И в этом званье, имени едином
ему другого назначенья нет.

да, стихотворцы разные бывают.
Но суждено погибнуть одному...
Не за стихи поэтов убивают,
а за любовь к народу своему.

Пусть пишет он хоть про цветы лесные,
пусть воспевает хоть заросший пруд –
в сердцах людских приметы дорогие
однажды всходы добрые дадут.

Не он глядит с обложек и экранов,
пускай другие лица там пестрят...
Он всех эстрадных наших горлопанов
честнее и гражданственней стократ.

С дешевой славой он не породнится,
ему от сладких западных щедрот
не застят глаз проблемы заграницы,
когда унижен собственный народ.

И променять Отчизну не посмеет,
хоть и признанья не дождется в ней.
душа его навек запечатлеет
и красоту, и боль родных полей.

Ему не надо ни похвал, ни лести,
ему скучна тщеславья круговерть.
Поэт во все века – невольник чести,
за честь земли своей идет на смерть.
1987


ЭСТРАДА

О чем смеешься ты, эстрада?
Чему так безоглядно рада?
С каких ребяческих утех
твой лошадиный, плоский смех?

Со сцен хихикают, как бесы,
всех рангов и мастей дантесы,
и сотни мерзких чертенят
с экранов дико голосят.

Твоя великая блудница
на всю страну, как дьяволица,
похабным голосом орет,
презрев несчастный наш народ.

И стало ясно мне, эстрада,
что ты печалям нашим рада,
во все на свете времена
так хохотал сам сатана.

Нечистых оргий излиянъя –
ужимки эти и кривлянья.
Коль смерти мгла накроет всех –
останется лишь этот смех...
1987


ПАМЯТНИК ПАЛАЧАМ

Им мало жить богато и красиво,
очиститься от крови нужно им,
и памятник победы над Россией
стал дозарезу им необходим.

И многие опять увидят вскоре,
какую ложь мы к небу вознесли,
когда увековечат наше горе,
собравши с нас несчастные рубли.

Запечатлеть навеки наши беды
хотят они, чтоб мы смирились тут...
И вот, взорвав народный храм Победы*,
могильный кол над нами возведут.

И будем мы с тоской и содроганьем
стоять под ним, как племя дураков,
не замечая в гробовом молчанье
ни подлых их насмешек, ни плевков.

И принесут сюда цветов корзины
потомки позабытых стукачей.
По-старчески согнув худые спины,
поплачут вдовы жертв и палачей.

Удачней места для победных оргий
и кутежей ночных им не сыскать...
Россия, Русь... Ну где же ты, Георгий!
Ну сколько ж нашу землю им топтать?!

Мы были все на «стройках коммунизма»
в своей стране – как в лагерном плену,
как те – в двадцатом – «жертвы сталинизма»,
расстрелянные Троцким на Дону.

Не надо нас, коленопреклоненных,
забитых, возводить на пьедестал,
не отделив невинно убиенных
от тех, кто направлял и убивал.

И вновь кричу я голосом охрипшим,
бредя, как тень, в расстрелянной ночи:
ну кто же ставит памятник погибшим,
когда средь нас живут их палачи?!

Пропущенный сквозь костоломный жернов,
восстань, народ, унижен, сир и наг!
Не надо ставить памятника жертвам,
когда смеется за спиною враг.
1988


УРОК

В своем величье гордом и убогом
угас народ под бременем оков.
Так было суждено России Богом –
распятье на звезде большевиков.

Вы, шедшие штыками брат на брата,
буденовки надвинув до бровей,
вы не мечтали, что придет расплата
за подлость вам подброшенных идей?

Ах, вам хотелось равенства и братства:
мол, коммунизм рассеет жизни мрак...
А вместо братства – черное богатство:
«кулак», барак, архипелаг Гулаг...

Ну что ж, под красным светом большевизма
не зря в окопах вы кормили вшей,
вы получили вдоволь коммунизма
и равенства – на нарах лагерей.

За что боролись, то оно и вышло.
И поздно плакать, хоть и жалко вас...
Ведь за Россию ваших слов – не слышно.
Куда страшней – ее никто не спас.

Но как ни горько, все ж поверить можно –
есть справедливость высшая во всем.
Пусть видит мир, насколько безнадежно
идти российским гибельным путем.
январь 1989


* * *

Поглощены разоблачением
давно почивших палачей,
мы всё клянем с ожесточением
свой скорбный путь
в пылу речей.
Нас поношения кромешные
уже накрыли с головой,
и мы опять не видим,
грешные,
как прославляем культ иной.
Мечты и подвиги ущербные
отцов –
уже открыты нам,
покуда лживые учебники
еще пылятся по углам.
Но спецы высшей категории
нас новой ложью обдадут.
Фальсификаторы истории –
взамен ушедших –
тут как тут...
Февраль 1989


ПОСЛЕДНИЕ

Наша горькая забитая страна
на съедение буржуям отдана.

А буржуи – иудеи-шулера,
фирмачи и торгаши, и маклера...

А буржуи – за бесценок и туфту
всё на Запад гонят нашу красоту.

Называют нас безмозглою толпой
и брезгливо кормят тухлой колбасой.

Чтобы свалку мировую сделать тут,
очень скоро нас со света изведут.

Очень скоро нас не будет на земле.
Мы – последние, последние, после...
Февраль 1989


ИЗВЕСТНОМУ ПОЭТУ

Продавал ты и друга, и брата
и несчастных детей предавал,
вспомни все, что кричал ты когда-то,
что ты клял и кого воспевал...

В той эпохе застойно смердящей
чем вскормил ты известность свою? –
ни любви, ни тоски настоящей
не познавший в родимом краю.

Отслужив на кремлевских паркетах,
ты и нынче, как прежде, хорош:
проклинаешь тобою воспетых,
но и в этом – по-прежнему лжешь.

Ты на сценах, бодрясь как мальчишка,
все танцуешь на длинных ногах.
Как бельмо, все торчишь и торчишь ты
у России в усталых глазах.

Все о чем-то кричишь агрессивно...
Брось кривляться, пижон записной!
Неужель самому не противно
грязный кукиш держать за спиной?
Февраль 1989


ГОЛОС НАРОДА

Ободрали вы нас, демагоги,
разорили страну, болтуны.
И мы сами – во тьме, без дороги –
на стезю выбираться должны.

Но народная эта стихия
исцелит наш израненный век.
Есть на свете и в сердце Россия,
как была, так и будет вовек.

Час пробьет – и примолкнут чухонцы
перед гордой ее высотой.
Сбросьте спесь, латыши и эстонцы,
к нам придете и вы на постой.

Мы восстанем из пепла и праха,
мы услышим отцов голоса,
если только без подлого страха
бросим нашим витиям в глаза:

крикуны, лицемеры пустые,
отрастившие брюха в тепле,
плюралисты, да кто вы такие,
чтобы думать о русской земле?!

Ни души в вас, ни Бога, ни рода,
вы страну на позор обрекли,
те, кто землю забрал у народа,
кто народ оторвал от земли.

Мы наслушались ваших советов,
в них ни правды, ни совести нет.
Это наша земля – без декретов
мир кормившая тысячу лет!

Есть земля и народ, остальные
о правах будут вечно кричать...
Есть народ и земля, и Россия,
остальным же – пора помолчать.
Ноябрь 1989


ПРИГОВОР

В убийстве он одно любил…
С. Есенин
Его земля не приняла.
Так было Господу угодно.
Лежит, изгнивший принародно,
в позорном склепе из стекла.

Себя всегда он окружал
преступной сворой проходимцев.
И палачей – своих любимцев –
вождями он провозглашал.

Один из них – его сосед
по однокамерной неволе –
в земле зарыт по Божьей воле.
И лишь ему прощенья нет,
его доныне точит свет.

В убийстве он любил убийство.
Еще свершится Высший суд.
И дети наши проклянут
его безродное витийство.

За кровь и слезы всех калек,
за все погубленные души
сей черный храм его разрушит
им начатый безумный век.
12 ноября 1989


НИКОЛАЮ ГУМИЛЕВУ

Былой России перекройщики
нас гнут в погибель всё дружней,
а плюралисты-перестройщики
нам оправдали палачей.
С безродной сворой эмиграции –
сошлись, про муки их трубя...

Не надо реабилитации
от тех, кто погубил тебя.

Будь неоправданным нисколечко,
чтоб в этот жалкий ряд не встать
среди всей той бесовской сволочи,
что поспешили оправдать.

Твоей вины не обнаружено
пред бывшей властью до сих пор.
В ЧК, расстрелянный заслуженно,
ты заслужил их приговор.

Ты сам – без подноготной зауми –
предвидя наш кровавый мрак,
всех резенфельдов, апфельбаумов
перестрелял бы, как собак.
14 ноября 1989


* * *

Нынче мертвых – репрессируют,
как врагов и палачей.
Мертвых – реабилитируют
после пламенных речей.
От репрессий – отрекаются,
расстрелявши полстраны,
и теперь – пред нами каются:
мол, сгубили без вины.
Им вину других выпячивать
безопасно в наши дни.
Как легко нас одурачивать!
Ведь у власти – вновь они.
1989


ГУМАНИСТ

На лбу с отметиной кровавой,
захваченный всемирной славой,
он строит «европейский дом».
И превратив страну в Содом, –
ее залил речей отравой.

Три кресла подминает задом,
народным управляя стадом
в угоду мировым дельцам
и нашим «левым» подлецам,
пропахшим сатанинским смрадом.

...Идет буржуй походкой бравой,
доволен рыночной расправой
над обворованной страной...
Смеется за его спиной
последний Михаил Кровавый.
1990


НАСЕЛЕНИЕ

Вы, одураченное племя,
несете милое вам бремя
избранников стальных оков.
Глотатели программы «Время»,
опять вдолбили в ваше темя
всю подлость прожитых веков.

Вам племя низкое Иуды –
парламентские словоблуды
пообещали новый рай.
И вы опять, развесив уши,
за грош им продаете души,
а заодно – и отчий край.

И все ж, ничтожные болваны,
самопрезренные Иваны,
не ждите, что и в этот раз
простится вам позор России
и что сыны ее иные
не заклеймят позором вас.

Уж вы тогда, свой ум развеяв,
не тычьте тупо на евреев –
те пожалеют о другом...
Но вы – безмозглые бараны –
(вдвойне глупей, когда не пьяны)
своим умоетесь дерьмом.
1990


НЕПОЛНЫЙ СПИСОК

Россия, содрогнись!
Грибоедов – убит.
Пушкин – убит.
Лермонтов – убит.
Гумилев – убит.
Блок – доведен до гибели.
Есенин – убит.
Корнилов – убит.
Клычков – убит.
Приблудный – убит.
Ганин – убит.
Орешин – убит.
Хлебников – доведен до гибели.
Маяковский – убит.
Павел Васильев – убит.
Клюев – убит.
Цветаева – загнана в петлю.
Кедрин – убит.
Рубцов – убит.
Прасолов – загнан в петлю.
Передреев – доведен до гибели.
А кто процветал
последние тридцать лет? –
Известная четверка.
Аксиома самоиска...
Список не окончен*.
1990


МОЛЧАНИЕ

Колоколам связали языки.
Их бросили в подвалах пропадать.
Грохочущей эпохе вопреки
им велено безмолвствовать и ждать.

Колокола молчат. Но близок час,
когда они застонут, закричат
и воем безъязыким заглушат
в бесовской лжи осатаневших нас.

Как скорбна немота колоколов!
И страшен будет их безумный крик.
Беззвучие бесплодных наших слов
познает каждый в тот великий миг.

И этот гул расколет небеса.
И скажет Бог, что время и стекло...
И в мире все земные голоса
померкнут. И за всё ответит зло...
1991


БЕСОВЩИНА

Что ни идея – то разруха,
и что ни мысль – то стыд и срам.
И смерть – злорадная старуха
с эстрады подвывает нам.
Разъединить нас всех сумели,
куда б ни шли – идем мы врозь,
уже и дышим еле-еле,
но для петли – вбиваем гвоздь.
И в петлю сдуру лезем сами,
крича о братстве и любви;
друг друга растолкав ногами,
опять танцуем на крови.
Мы веселы, в крови танцуя,
глаза горят, распахнут рот.
И смерть в костлявый зад целуя,
кричим: свобода! власть! народ!
И наслаждаемся в пороке,
в желанном равенстве своем;
с петлей на шее – в едком роке
вопим, трясемся... И кругом –
заводы, трубы, грохот стали,
бетон, машины, дым и смрад,
родиться дети перестали,
в земле – отрава, в реках – яд.
А на краю разверстой бездны
витает прищур Ильича...
И потирают руки бесы,
припрыгивая и гогоча...
2 февраля 1991


ОЧИЩЕНИЕ

Я предлагаю Свердлова расплавить,
Дзержинского – туда же – на металл.
Уже под ними рухнул пьедестал.
И хватит нам врагов России славить.

Нам разобрать пора бы мавзолей.
Как черный гроб на площади на Красной,
стоит он в сердце Родины несчастной,
оберегая мертвых палачей.

Я верю, что настанут времена,
когда Россия выйдет из разброда
и от имен душителей народа
очистится Кремлевская стена.

Надеюсь я дожить до этих дней,
увидеть, как, чугунно-бронзовея,
три главных истукана-иудея
уйдут во мрак с московских площадей.

Под их ярмом довольно шею гнуть!
И пусть мы все пока разноголосы,
но вспомним гордо – мы великороссы!
Нам есть один для очищенья путь:

из сердца вырвать эти три занозы
и полной грудью наконец вздохнуть!
21 апреля 1991


* * *

Мы живем в коммунальной России,
нам соседи достались лихие:
то устроят пожар, то резню,
то с разделом большую возню...
Кто ж придумал ее, коммуналку,
превратив в разношерстную свалку
основательно срубленный дом? –
разобраться мы сможем с трудом.
Кто-то шепчет о страшных масонах,
об известных еврейских персонах,
что решили нас всех погубить...
Но евреев нам надо любить.
Ведь евреи в управах жируют
и банкуют, и пьют, и воруют,
как в Талмуде предписано быть.
Надо их уважать и ценить.
То зальют кипятком коммуналку,
то опять разожгут перепалку
о бессчетных соседских долгах,
чтоб решались дела на ножах.
А соседи – ребята крутые:
тесаки затупили кривые,
им теперь подавай автомат
и на каждого – связку гранат.
Управдомы – они ж демократы –
поделили на всех автоматы:
докажите свою правоту,
чтоб слова не бросать в пустоту.
И за нами следят, торжествуя...
Их заботу о нас вековую
мы не сможем уже позабыть.
Управдомов должны мы...
любить.
21 апреля 1991


* * *

Перестройка – это война.
Не разведка и не пристрелка.
Переломанная страна.
Разобщенных людей разделка.

Перестройка – разлом, раскол.
Страх и боль – в материнском слове.
И костей, и мозгов перемол
и река человечьей крови.

Мы попали в густой замес,
ни к кому не придет пощада.
Весел хитрый плешивый бес,
в пропасть гонящий наше стало.

У шакалов глаза мутны –
их кровавая ждет попойка –
в наше время гражданской войны
под названием «Перестройка»...
Июнь 1991


НАШЕСТВИЕ

В лонах нашей земли
вновь погромы, пожары,
снова Русь оплели
и распяли хазары.
Прут из темных щелей
всем галдящим кагалом.
демократ иудей
правит дьявольским балом.
Где без всяких помех,
где железом каленым –
заставляет он всех
жить по волчьим законам.
Смотрит дико во тьму
и плюет на укоры...
Служат верно ему
спекулянты и воры.
Ненасытная рать,
все им мало, хазарам,
что не могут сожрать –
то вывозят задаром.
Не боясь никого,
грабят Русь год от года,
вот уж нет ничего –
ни земли, ни народа.
Бесприютный разброд,
пересохшие глотки...
Где он бродит, народ,
одуревший от водки?
То ли на площадях –
бьет витиям поклоны,
то ли в очередях
мнет в ладонях талоны?..
Без царя в голове,
без ума и без Бога...
В иудейской Москве
есть народу подмога:
шапку бросить к ногам,
не боясь наказанья, –
здесь дозволено нам
попросить подаянье.
7 июля 1991


ВОЛЧИЙ МИР

Жила Россия, честью дорожа,
но погубило русских благородство
среди вселенской власти барыша
и торгашей всемирного господства.

Неисправимо алчное нутро,
взлелеянное на кровавом пире...
И в этом подлом, в этом волчьем мире
жестоко наказуемо добро.

И гонит в шею русского грузин,
и предает Россию Украина...
Вы все язык познали бы один:
собачий лай остзейца-господина...

Кем без России были б вы сейчас,
болгары, чехи, венгры и поляки?
Спасенные от гибели не раз,
на русский штык рычите, как собаки.

И вновь туда глядите, где сытней...
Ну что ж, своя рубаха ближе к телу.
Славянский эст, не помнящий корней,
в объятья к немцу рвется оголтело.

О, полуистребленный русский люд,
опомнись, оглянись в своем дурмане!
Еще немного – и тебя сожрут!
Очнись от спячки в этом волчьем стане!

Все только жаждут гибели твоей.
Не верь льстецу, икающему сыто.
Стекает кровь твоя с его когтей,
из-под плаща его торчат копыта.

В беде не оставлял ты никого,
тебя же предал в волчьем мире каждый.
Обман, бесчестье, трусость и продажность –
вот подлинные ценности его.

Мы всё искали в хищниках друзей –
следы от их клыков горят на коже...
На русском теле выживший еврей
нам харкает в глаза и корчит рожи.

Ему не осознать своей вины...
Но ты, Россия, в этой мгле угарной
в последний раз от власти сатаны
спаси себя и мир неблагодарный.
12 июля 1991


ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Безгласное время грядет
для правого дела страдателей.
Когда оболванен народ,
страна выбирает предателей.

Герои уже не нужны
стране, где привычно предательство,
где стали обычным ругательством
слова: «патриоты страны».

А преданных – как не продать?
За горло взяла демократия
всю интеллигентскую рать
и всю пролетарскую братию.

И хоть ты от крика умри –
надежна ухмылка предателя.
Валютчики и блатари
три шкуры дерут с обывателя!

А он, обыватель, и рад –
свобода предпринимательства!
Над кровью и бездной утрат
сияет ухмылка предательства.

Пришедшие издалека –
не прячут нахальной вальяжности...
О, как же пьяняще сладка
стихия всеобщей продажности!

Как лихо стремится народ
продавшимся стать населением!
А тех, кто его предает, –
возносит на трон с упоением.

Все радостней, выше, острей
щемящее это желание!
Кто против – того поскорей
он должен отдать на заклание...

Пусть ангелы грозно трубят
во мраке глухого затмения...
Уже патриотов – казнят.
Но будет – похмелье прозрения...
16 июля 1991


ВЕСЕЛО...

Занюханный инженер,
рабочий, пропивший зарплату,
склеротик пенсионер
уставились в рот демократу.

А тот демократ – не дурак,
его не напрасно учили,
он всех большевистских собак
навесил на джугашвили.

И каждый пенсионер,
и слесарь, пропивший зарплату,
и даже сопляк пионер
поверили демократу.

А тот демократ – не дурак,
его не собьешь, демократа,
он незаменимый мастак
на сказки для нашего брата.

Все стали умней и смелей
и отдали власть демократу.
Теперь нам и жить веселей,
и не на что тратить зарплату...
Август 1991