* * *

Смотрю во тьму небес
последней ночью лета.
Остывшая тоска
молчит в моей груди.
Беззвездный небосвод —
недобрая примета,
когда огни дорог
остались позади.

Холодная страна
давно души не греет.
Простудные дожди,
знобящие ветра…
Я слишком долго ждал,
что грусть мою развеет
однажды, как-нибудь
осенняя пора.

Но в северной стране
нет чувства безысходней.
Здесь, в общем, от него
не скрыться никому.
И чем оно сильней,
тем я душой свободней.
Я с ним пришел на свет,
и с ним уйду во тьму.

31 августа 2008, 23 ч. 45 мин.

 

НЕ НУЖНЫ

Мы спасали их от полной гибели,
поднимали к свету — столько раз!
И теперь — воочию увидели,
кем они являются для нас.

Жаль страны большой, и тем не менее
мы в конце концов понять должны:
не нужны нам Грузия с Арменией
и хохлы нам тоже не нужны.
1 сентября 2008

* * *

В Голицынском парке скамейки пусты,
в Голицынском парке — прохлада.
На клумбах широких сгорели цветы
в багряном огне листопада.

Аллеи безлюдны, качели — тихи,
устало-безмолвны деревья,
стада облаков, как немые стихи,
спешат в ледяные кочевья.

И вновь я простился с травой и листвой,
и лету сказал «до свиданья».
В Голицынском парке над хмурой водой —
небес и тепла угасанье.

Стою над водой и не холодно мне,
и прежнего нет сокрушенья.
Угрюмому сердцу спокойно вполне.
Бесслезны души сожаленья.

Дорога осенняя жизни моей,
недолгие годы земные
и сумрак остывших, увядших аллей
сошлись и слились, как родные.

30 сентября 2008

 

* * *

Желтые бабочки в сером окне
трепетно кружатся, будто во сне.

Кто они? Что они? Отблески чьи?
Может, сгоревшие годы мои.

Может, мелькнувший из снов золотых
пепел угасших надежд молодых.

Может, забытые в сумраке дней
лица любимые жизни моей…

25 октября 2008

 

* * *

Шестьдесят остались за спиной.
Как ни странно, я их пережил.
Звездный свет струится надо мной —
золотая весть небесных сил.

Шестьдесят — серьезная пора,
откровенный разговор с судьбой,
каждый час опасная игра
с жизнью, смертью и самим собой.

Много было на веку борьбы,
слез, ошибок, взлетов и побед.
Столько лет всевластные жлобы
погружали нас в пучину бед!

Видел я большой страны распад.
Ясно помню все свои грехи.
Из тоски, падений и утрат
вырастали жесткие стихи.

Шестьдесят — мой невозвратный путь.
Не избыть его, не изменить.
Ни любви ушедшей не вернуть.
Ни шальных ночей не повторить.

Но живут на свете дочь и мать,
два родимых сердца на земле,
две души, которых не отнять,
звездный свет, струящийся во мгле…

12 ноября 2008

НОВОЕ ВОЗМЕЗДИЕ

Всем расплата в избытке отмерена.
У расплаты — Божественный свет.
Два ботинка, летящих в Америку,
пострашнее крылатых ракет.

Не избегнуть их пламени адского,
не сломать роковую судьбу…
И печать от ботинка багдадского
ярко светит у Буша на лбу.

Если враг на последнее зарится, —
будут больно врагу отвечать.
И сияет на бушевской заднице
от второго ботинка печать.

26 декабря 2008

*  *  *

В другой стране, в другом тысячелетье…
Что это было? Сказка иль мечта?
Тоской души сумел переболеть я,
и вот – страна не та и жизнь не та.

В другой стране, в другом тысячелетье
мы оказались под пятой беды,
под игом тьмы, опутанные сетью
цинизма, лжи, насилья и вражды.

В другой стране, в другом тысячелетье
остались детство, юность и любовь…
Когда-то мир хотел душой согреть я…
Теракты, хохот, секс, разбой и кровь…

В другой стране, в другом тысячелетье…
Как дни, века над миром пролетят…
И может быть, в столетье двадцать третьем
стихи мои согреют чей-то взгляд…

29 декабря 2008