* * *

Гражданственность исходит из любви.
Когда я пел о ясном поднебесье,
о море, звездах и о русском лесе, —
в моей груди звенели соловьи.

Гражданственность исходит из любви.
Сибирь и Север я познал в работе,
душа сливалась со страной на взлете,
кипели жизнь и страсть в моей крови.

Гражданственность исходит из любви.
И я стоял на русских баррикадах,
когда народ ввергали в бездну ада
и телесвора выла: «Бей, дави!»

Гражданственность исходит из любви.
Нет, мы в борьбе своей не проиграли,
хоть отступали и друзей теряли, —
грядет победа в праведной нови.

Гражданственность исходит из любви.
Да, без любви любое дело — тщетно,
слова — мертвы, молитва — безответна,
каких святых на помощь ни зови.
Гражданственность исходит из любви.

2007

* * *

Закона нет и власти нет.
Нас, точно атом, расщепляют.
Вождей народных, как цветмет,
в металлолом переплавляют.

И в этих подлых, чёрных днях
нас накрывает бед пучина,
чтоб о победах и вождях
не оставалось и помина.

2007

* * *

Мы доигрались, мы дожили,
мы докатились, мы дошли…
Свой дом – насквозь распотрошили
и ничего не сберегли.

В умах — безмозглая свобода.
Под общий смех – повальный мор.
И равнодушная природа
глотает молча наш позор.

Паскудный сброд погряз в разврате.
И алчность властвует людьми.
И ждать ли Божьей благодати
стране, торгующей детьми?..

2007

ПОСЛЕДНЯЯ надежда

Давно не нужный никому,
по иномарочной столице
измятый бомж бредет во тьму,
не глядя на чужие лица.
А у него — сума пуста
и никакой другой одежды.
Но, потерявший все надежды,
живет он помощью Христа.

В стране, где кровь течет рекой
и слово правды — под прицелом,
удел неведомо какой
нас ждет на этом свете белом.
Смолкают смелые уста,
смыкаются героев вежды…
Когда разбиты все надежды,
одна надежда — на Христа.

2007

НАШЕ ГОРЕ

Мы идеями разделены,
и согласия нет между нами.
Наше горе не от войны,
наше горе — от мира с врагами.

Как придурки, за гибель страны
голосуем своими руками.
Наше горе не от войны,
наше горе — от мира с врагами.

Власть жидов и преступный Кавказ
долго с нами вожжаться не станут.
Если мы не восстанем сейчас,
то потомки уже не восстанут.

Мы витиями разведены,
мы дурманными ходим кругами.
Наше горе не от войны,
наше горе — от мира с врагами.

2007

* * *

Я не умолк в стихах, и все же
на безоглядном вираже
к чему твердить одно и то же?
Всё мною сказано уже.

Я столько слов из сердца выжал!
И столько словом лжи рассёк!
Кто мог услышать — тот услышал,
кто мог понять — тот понял всё.

2008

УЧАСТЬ

Мы умираем вместе со страной.
Народ и недра глухо иссякают.
Под равнодушной высью неземной
нас на сиротство в мире обрекают.

Да, никому мы больше не нужны.
Всем вышло в радость наше умиранье.
И нет у нас уже своей страны,
и недра — впредь чужое достоянье.

Все тайно ждут, когда не станет нас,
и жадно смотрят на простор великий.
Народ угас. Не слышен высший глас.
Молчат с тоской икон святые лики.

Не удержали мы большой судьбы,
в распыл пустив свое предназначенье.
И под укором предков, без борьбы
в слезах познаем участь сокрушенья.

Сожмемся мы в холодной, злобной мгле,
чтоб кровью и душой не разлучиться,
чтоб под ярмом всемирным научиться
народом быть единым на земле.

2008

* * *

Мы в России еще остались,
нас к земле не смогли пригнуть…
Часто лиру мою пытались
задавить, придушить, заткнуть.
Но стихи, все прорвав заслонки,
над страною летят, звеня!
Будут бездари и подонки
ненавидеть и клясть меня.
Будут злобиться, точно черти,
к жгучей боли моей глухи.
Но запомнит меня до смерти
тот, кто слышал мои стихи.

2008

НАКАНУНЕ

Хохот стоит над простором страны.
Вопли бесовские — в телерекламе.
В этом похабно галдящем бедламе
звуки родные уже не слышны.

Дикторов мерзких картавая речь.
Невыносимой попсы завыванья…
Знает о скором конце испытанья
Архистратига сияющий меч.

Наши сердца перед кровью большой
стойкой пропитаны анестезией.
Черные тучи плывут над Россией,
хмурое небо висит над Москвой…

2008

УРОДЫ

Превратили в хохмаческий бред
стон российских народов…
Нас, не избранных, сводит на нет
власть моральных уродов.

Мы сгораем в безумном плену
их кровавых доходов.
Каждый день добивает страну
жизнь моральных уродов.

Бог от нас, от не сдавшихся, ждет
сердца яростных всходов.
И одно лишь Россию спасет —
смерть моральных уродов.

2008

НА ПЕРЕЛОМЕ

Памяти Николая Кузина

Мое уходит поколенье,
друзья уходят навсегда —
надежд познавшие крушенье
в несносно подлые года.
Ожгло предательское время
огнем коварства их сердца,
оно не совместимо с теми,
кто верен правде до конца.
Друзей высокая дорога
откроет времени печаль
другим годам… Еще немного —
мы все уйдем в глухую даль,
последние, кто в поколенье
хранит отцов великий дух
и в ком Победы отраженье
таят глаза, душа и слух,
кто чуда ждал в растленном Доме,
жить не желая без борьбы,
служа любви на переломе
России, мира и судьбы.

2008

* * *

Когда уйдет ублюдочная власть,
излишни будут наши ликованья.
За годы зверств, вранья и вымиранья
вошла в народ зараза одичанья,
нашла на многих подлости напасть.

Когда сбежит ублюдочная власть,
свою прислугу позабыв с испугу,
мы ясно поглядим в глаза друг другу,
мы пустим чашу полную по кругу
и за победу Бога выпьем всласть.

И чтоб душа во гневе не сожглась,
за всё оставим Господу отмщенье,
и у Него попросим мы прощенья
за наше слишком долгое терпенье,
когда уйдет ублюдочная власть.

2008

В ПЛЕНУ

Позабыв об отваге,
проморгали страну.
Вся Россия — концлагерь.
Мы — в позорном плену.
Наших предков свершенья
стали здесь не нужны.
И смешны возмущенья,
и обиды — смешны.
Наши «братья» для смеху
подло кинули нас.
Мы врагам на потеху
сдали Крым и Кавказ.
Иномарки и тряпки
оказались нужней,
и шуршащие бабки
стали чувствам родней.
Мы на баксы и жвачку
разменяли страну.
И стоим враскорячку
в этом телеплену…

2008

ИХ ВРЕМЕНА

В Думе всех мастей иуды —
как враги в засаде.
Безголосые паскуды
блеют на эстраде.

От сердючки до собчачки
мерзость на экране,
полстраны, дрожа от ржачки,
млеет на диване.

Ржут дебилы до отключки
в умственном уродстве.
От собчачки до сердючки
все погрязли, как на случке,
в либеральном скотстве.

И рычит эфир, как цербер,
однородным сбродом,
тут и Познер, тут и Гербер,
тут и Веллер с Бродом.

Всё же харя у Сванидзе
С обезьяньей схожа.
Не дай Бог во сне приснится
Этакая рожа.

Видно, долго ждать придется
Времена другие.
Хорошо у нас живется
Лишь врагам России.

2008

ЧУЖИЕ

Одна и другая — чужие,
и нас по краям развели
две силы — Москва и Россия,
два полюса русской земли.

Нам стала враждебна столица.
Нас выгодней перемолоть.
Не сможем мы с ней породниться
и слиться в единую плоть.

Она всё черней и развратней,
ей грязные слаще слова.
Всё дальше и всё безвозвратней
уходит от русских Москва.

И скоро, ощеряясь клыками,
спеша опуститься в Содом,
она всем идущим за нами
устроит кровавый погром.

2008

НОВОЕ ВОЗМЕЗДИЕ

Всем расплата в избытке отмерена.
У расплаты — Божественный свет.
Два ботинка, летящих в Америку,
пострашнее крылатых ракет.

Не избегнуть их пламени адского,
не сломать роковую судьбу…
И печать от ботинка багдадского
ярко светит у Буша на лбу.

Если враг на последнее зарится, —
будут больно врагу отвечать.
И сияет на бушевской заднице
от второго ботинка печать.

2008

* * *

В другой стране, в другом тысячелетье…
Что это было? Сказка иль мечта?
Тоской души сумел переболеть я,
и вот – страна не та и жизнь не та.

В другой стране, в другом тысячелетье
мы оказались под пятой беды,
под игом тьмы, опутанные сетью
цинизма, лжи, насилья и вражды.

В другой стране, в другом тысячелетье
остались детство, юность и любовь…
Когда-то мир хотел душой согреть я…
Теракты, хохот, секс, разбой и кровь…

В другой стране, в другом тысячелетье…
Как дни, века над миром пролетят…
И может быть, в столетье двадцать третьем
стихи мои согреют чей-то взгляд…

2008

СТРАНА РОДНАЯ…

Предсмертно ржут дебилов залы,
в порочный мрак погружены.
И в Новый год звенят бокалы
под гимн разрушенной страны.

С экранов, быдлу на потребу,
текут жестокость и разврат.
…Летит Царь-колокол по небу
и беспрестанно бьет в набат.

Но крику неба не внимая,
глядит в экран орда слепцов.
Безмолвствует страна родная
под смех мерзавцев и скотов.

2009

ВЗЯТИЕ КРЕМЛЯ

Наше солнце без нас не взойдет.
2001 г.

Что же стало с Родиной моей!
Как повально люди измельчали!
Нет былой страны богатырей.
Есть страна убийственной печали.

Молодые не хотят рожать
в эти годы бедственно-лихие.
Некому врагов уничтожать
на просторах гибнущей России.

Врать и грабить нынче не грешно.
Никаким властям не стало веры.
Генералы скурвились давно,
и в себя стреляют офицеры.

Соберусь я с горечью своей,
моровой измучен свистопляской,
самых верных призову друзей —
встанем под часами башни Спасской.

Много знала Русь великих смут.
Но иссяк, как видно, дух бунтарский.
Прозвенят часы, и к нам сойдут
с пьедестала Минин и Пожарский.

Кликнем клич в живую даль веков,
коль страна бесстрашием ослабла, —
к нам прискачут в грохоте подков
Пересвет могучий и Ослябя.

Коль в стране крутых мужей изъян
и смердят ублюдки под скотами, —
к нам придут Степан и Емельян,
и Суворов тоже будет с нами.

В окруженье дьявольских измен,
чтоб рассеять этот мрак жидовский,
Сергий будет здесь, и Гермоген,
и упорный Серафим Саровский.

С Курской битвы под курантов бой
долетит орудий канонада.
Маршал Жуков наш возглавит строй
на коне победного парада.

Клеветой безумной обожжен,
Сталин подойдет и встанет рядом,
врассыпную затрусит ОМОН,
сгинув под его спокойным взглядом.

Перед самым часом грозовым
подбежит сибирская пехота,
и с ее напором штурмовым
распахнутся Спасские ворота.

Всей трусливой сволочи на страх
мы войдем в кремлевскую обитель —
патриот, мятежник и монах,
и святитель, и герой-воитель.

И знаменьем крестным осенясь,
смяв охрану в схватке скоротечной,
крикнем: «Кто здесь временные?! Слазь!
Мы вернулись! Мы пришли навечно!»

Но в Кремле не будет никого,
молча встретят нас пустые стены.
Растворятся в воздухе его,
как мираж, наперсники измены.

Нас обнимет храмов немота
горькой болью вековой утраты.
Слишком долго смерть и пустота
обживали царские палаты.

Но из жуткой этой пустоты,
гиблой тьмой разящей, как могила,
из тщеты и черной клеветы
вся совьется вражеская сила.

Мерзих бесов адский легион
будет выть и прыгать перед нами.
Стаей трупных грифов окружен,
выйдет Мертвый с пьяными глазами.

Прогорланит по-вороньи: «Чта-а?!»,
отрыгнув гниением блевотным.
Телесвора — мразь и вшивота —
изойдет рычанием животным.

Сергий, Гермоген и Серафим
Крест поднимут со святой молитвой.
Каждый воин именем своим
поклянется небу перед битвой.

Маршал Жуков, Разин, Пугачев,
Пересвет, Ослябя и Суворов,
усмехнувшись на бесовский рев,
без излишних споров и разборов

порешат нечистых порешить,
и начнется рубка злобных тварей,
будем их кромсать, косить, крошить
всё мощней, отчаянней и ярей.

Вдолбим в землю, искромсаем в пыль,
истолчем в ничто гнилое семя.
Били шведов с ляхами не мы ль?
И не мы ль спасали сучье племя?

Князь Пожарский отсечет башку
Мертвецу с опухшими глазами,
завопит она: «Ку-ка-ре-ку-у!..»
и, взмахнув ослиными ушами,

улетит за море-океан
к другу Биллу как посланье смерти…
Весь паскудно-либеральный клан
за собой в огонь утащат черти.

Но другим — сияющим огнем
озарится ночь в родной Державе:
то взойдет навеки над Кремлем
солнце русских в золоте и славе.

Вождь с улыбкой приподнимет бровь,
скажет: «Здесь народа интересы…»
Правду, веру, доблесть и любовь
не осилят никакие бесы.

На Руси не будет больше смут.
Враг познает грозную науку.
Крепко Сталин с Мининым сожмут
каждому из нас плечо и руку.

2009

МСТИТЕЛЬ

Зачем спасать Россию нам?
И муторно, и неохота…
…Трусит по снегу Росинант —
хромая кляча Дон Кихота.
Наездник стар, угрюм и сед.
Прогнили ржавые доспехи.
Но все ж ему покоя нет
в чаду отъявленной потехи.
Одним на смех, другим на страх,
с кривым копьем ночной дорогой
он сквозь веков разор и прах
трусит на кляче хромоногой.
Печальный рыцарь и поэт,
грозит Божественной расплатой.
Верхом объездив белый свет,
он мстит за боль страны распятой.
Ему с пути нельзя свернуть.
Его судьбе не быть иною.
И озаряет грозный путь
огонь содомский за спиною…

2009

* * *

Мы живем в растерзанной России,
наши чувства, как в анестезии,
охладели от большой беды.
Над судьбой своей — уже не плачем,
боль и слезы глубоко мы прячем,
только — раньше времени седы.

Мы уже на всё глядим бесстрастно,
и давно в России всё нам ясно.
Мы о прошлом больше не грустим.
Стиснув зубы, кулаки сжимаем,
и врагов мы поименно знаем,
и до дней последних — не простим.

2009

СЛОВО И ДЕЛО

Генералы не способны стать вождями,
генералы только могут быть вожжами
для исхлестанной, для вздыбленной страны.
В годы те, когда горланил хлыщ беспалый,
трусоваты оказались генералы,
бестолковы, бесполезны и смешны.

Несвободны и зашоренно-отсталы,
нет, героями не будут генералы,
за собою в бой уже не поведут.
С животами, как беременные клячи,
продадутся за квартиры и за дачи
и Россию хладнокровно предадут.

Ни крушение страны, ни страх расстрела
не сподобят их на праведное дело.
За народ они не встанут никогда.
Час возмездия, как гром, однажды грянет,
и большой народ очнется и восстанет, —
разбегутся генералы кто куда.

Только тот, кто сердцем светел и отважен,
кто душой неколебим и не продажен,
скажет нужные и точные слова.
А за словом будет правильное дело.
И народ сквозь перекрестие прицела
разглядит свои законные права.

2009

ПЕЧАТЬ

Их отъявленный блуд
врос в большую беду.
Торжествуют и жрут
у страны на виду.

И потоп, и пожар,
и паскудный бедлам…
А Чубайс и Гайдар —
Божья кара всем нам.

Их эфирный галдеж,
их всемирная вонь,
их ехидная ложь,
их содомский огонь…

Русофобский угар,
смрадный культ кошелька…
А Чубайс и Гайдар —
их печать на века.

2010

* * *

Любовь несчастная моя…
Другой не будет.
В сетях земного бытия
кто нас рассудит?

Моя любовь казалась мне
тоской поэта.
И все ж в душевной глубине
я ждал ответа.

«Нет, со своей тоской души
ты просто скучен.
Во мраке хохота и лжи
кому ты нужен? —
Себе внушал я, говоря: —
Не жди признанья.
Ты отдаешь себя зазря
ей на закланье.
И безответны будут вновь
слова живые…»

Моя несчастная любовь…
Любовь к России.

2010 г.

* * *

Свет надежды, в нашу ночь забредший,
разогнув, с колен поможет встать…
На руинах Родины ушедшей
нам еще позволено мечтать.

Нам еще дозволено подумать
о своей возвышенной судьбе.
Можем мы угрюмо, но без шума
меж собой погрезить о борьбе.

Как ни странно, мы имеем право
вспомнить старых песен красоту.
Мы в душе лелеем величаво
нашей славы прошлой высоту.

И не спящей памяти жар-птица
бередит в сердцах небесный дар…
Из надежды тихой возгорится
грозный очищающий пожар.

2010

* * *

Все игрушки-ловушки,
все наши дела — трын-трава.
У России был Пушкин,
и этим Россия жива.

Ни ракеты, ни пушки
не значат для нас ни рожна.
У России был Пушкин,
и этим спасется она.

2010

* * *

В чаду безумных выборных комедий
густеет сонм сирот, бомжей и вдов.
Чем выше у страны число трагедий,
тем больше у министров орденов.

И поделили нас, и разделили.
Кто был никем, тот стал в России всем.
Чем больше на экране всякой гнили,
тем веселей тому, кто глух и нем.

Одни бездушно и бессменно правят,
другие молча смотрят и жуют.
Одни взрывают, грабят, режут, травят,
другие ржут и радостно поют…

2010

* * *

Мы стали безвольны, никчемны, смешны.
Близка к эпилогу печальная драма.
Торчат на экране убийцы страны,
лжецы и подонки не сходят с экрана.

Когда выживанием занят народ,
ему не важны ни страна, ни свобода.
В безликой России великий разброд.
Иссохла Россия от быдла и сброда.

Пивная гульба и ночная пальба,
кавказцы, менты и свои обезьяны…
Не сдавшихся русских заставит судьба
из каменных джунглей уйти в партизаны.

Разбитым не выжить без новой войны.
Иль всё еще мало плевали нам в морду?!
Без русской земли мы не будем нужны
ни новым хазарам, ни Богу, ни чёрту.

2010

ОГОНЬ 2010

Страна и в дыму, и в огне.
В России мы все погорельцы.
Известной безмозглой шпане
пора уложиться на рельсы.

Нам трудно и горько дышать
в больной почерневшей России.
На вражью всевластную рать
идет наступленье стихии.

Москву окружает огонь,
сжигая и небо, и сушу.
И вся либеральная вонь
со страху выходит наружу.

8 августа 2010

 

 

* * *

Нас образумит, может быть,
Лишь тьма немыслимых трагедий.
«Мы», 2004 г.

Не образумит нас ничто —
ни плач икон, ни тьма трагедий.
Всё грезим мы пустой мечтой
о незлобивости соседей.

Нас будут резать и взрывать
день изо дня и год от года.
Но наш удел — голосовать
покорно за врагов народа.

Пришельцы вытесняют нас,
шагая плотными рядами.
Их беспощадный волчий глаз
поживу рыщет между нами.

Нет веры — значит, силы нет
и воли нет спастись как прежде.
В сердцах угас надежды свет,
во тьме потерян путь к надежде.

Нам лучше не смотреть вперед —
душа замрет от потрясенья.
Когда страну предал народ,
лишь у героев есть спасенье.

13 сентября 2010

* * *

Нам этот мир не мил,
ведь мира нет меж нами.
Кто нас опять стравил
друг с другом, как с волками?

Врагами отчего
мы смотрим брат на брата?
Потерян смысл всего,
чем жили мы когда-то.

Бредя чужим путем
с гапонами чужими,
свой путь мы не найдем,
не сможем стать другими.

Но если в толк возьмем,
кто сделал нас такими,
то, может быть, поймем,
что нужно сделать с ними…

1 декабря 2010

 

 

КРИК

Время нелюдей, время зверей.
Мы — за гранью добра и прощенья.
У растерзанных русских детей
нет законного права отмщенья.

Наши дети не в силах молчать.
Кто бесстрашен, тот будет услышан.
Им осталось бесправно кричать
о законе, дарованном свыше.

Ими пройден терпенья рубеж.
Крик детей до безумства неистов.
Кровный зов их привел на Манеж,
наших прОклятых дней декабристов.

Власть трясется от крика детей,
не скрывая когтей и оскала.
Неумолчный, над Родиной всей
реет крик. Это только начало.

20 декабря 2010

 

ВЛАДИМИРУ КВАЧКОВУ

 Держись, полковник, за тобой страна.
2004 г.

«Перевороты», «путчи», «мятежи» —
хмельные сны беспутной этой власти.
Все муляжи ее и миражи
мерзей любой привязчивой напасти.

Плевать ей на чубайсов и цапков —
перепугал ее до нервной дрожи
неустрашимый, боевой Квачков
и русский клич мятежной молодежи.

Фанатский сбор ей будет как мятеж
и Русский марш покажется восстаньем…
Но Ополченье выйдет на Манеж,
а с ним спецназ — с недолгим опозданьем.

Крепись, полковник! Отчая земля
стряхнет с себя изменников презренных.
Весь Русский мир придет к стенам Кремля,
чтоб сокрушить мучителей застенных…

25 декабря 2010

* * *

Взорвется криком яростным Москва,
и пророкочет эхо по России.
Слепая власть больного меньшинства
уйдет навеки за моря чужие.

Но вспомним ли раздрай наш и раскол?
И что в чаду отчаянья сплошного
к победе нас, растерянных,
привел бесстрашный зов полковника Квачкова?..

26 декабря 2010