ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ АНКЕТЫ В ГАЗЕТЕ «РОССИЙСКИЙ ПИСАТЕЛЬ»
1. Ваше самоощущение в современном обществе?
2. Вам как писателю в первую очередь хочется высказаться или – создать произведение искусства (хотя, вроде бы, важно и то, и другое)?
3. Свыше получает, читателю передает – таким было всегда представление о писателе. Насколько утратил сегодня писатель своё сакральное значение? Нет ли у вас ощущения, что современный литературный процесс уже не является своего рода общегражданским форумом? Какова перспектива у коммерческой литературы, доверившейся ощущению, что «Бог умер» даже не в религиозном, а в общефилософском значении этого ницшеанского образа современного мира?
4. У нас теперь появились «фабрики звезд», в том числе, в литературе, и, скажем так, талант перестал быть главным компонентом на пути к славе. Мечтаете ли вы, противостоящий медийным фабрикам кустарь-одиночка, о славе? Или все-таки – «нас мало избранных»?
5. Каковы ваша самая горячая мысль и ваше самое тревожное обращение к современному читателю?
6. Мы живем в новом тысячелетии, после многих революций и связанных с ними катастроф, после двух коренных ломок общественного строя, причем вторая предполагает полный отказ от христианских норм жизни, а, следовательно, коренным образом меняет наш национальный менталитет. Возможна ли в современной литературе связь с литературой прошлых эпох? Какие книги из прошлого, включая ХХ век, могу быть актуальны сегодня и почему?
7. Какого вопроса вы от нас не дождались и что бы вы на этот вопрос ответили?
Валерий ХАТЮШИН
ТВОРЧЕСТВО — ЕСТЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ ДУШИ
1. Лично для меня вопрос немного странный и к тому же риторический. Действительно, каково может быть самоощущение русского писателя в современном обществе? И даже более того — русского человека? В обществе, где всё русское одними опошляется, другими игнорируется, третьими искажается, а чаще всего вообще находится под негласным (или очень даже гласным) запретом. В стране, где по 282 ст. УК преследуют исключительно русских. Действительно, каково в этой ситуации может быть самоощущение русского поэта? Думаю, ответ на этот риторический вопрос для многих самоочевиден.
Конечно, можно порассуждать о том, как воспринимается писатель обществом, а также о «радости творчества», о «рассветах и закатах», которые «никто не отменял» (Л.Берзина). Но, во-первых, единого общества в России уже давно нет, а во-вторых, одно дело — творчество и совсем другое — самоощущение. Если современный русский писатель (и в первую очередь, поэт) наслаждается жизнью и не испытывает чувства безысходной горечи вплоть до бессильно сжатых кулаков, то для меня он не является ни писателем, ни русским.
2. Ни то и ни другое. В молодости, когда мир казался прекрасным, открытым и непознанным, — да, хотелось высказаться. Затем, когда литературное слово стало профессией, было желание создать некое новое «произведение», которое всем бы открыло глаза и всех бы удивило. Теперь же, когда наивные взгляды на жизнь выветрились, а лекционные воззрения на творчество остались в прошлом, стало ясно: истинный талант как дар природы и Бога прозревает смысл существования человека на земле и являет миру откровение конкретной души, наделенной особыми свойствами. Художественные способности этой души тем сильнее, весомее и значительнее, чем менее она заражена корыстью, самолюбованием и гордыней и чем более она безоглядна и напитана тягой к правде и справедливости. Эта душа не просто «высказывается» или создает некое «произведение», ее художественное творчество — это ее естественная жизнь, тот высший смысл, ради которого она дана художнику.
3. У немцев есть такой анекдот. Когда умер Ницше, на заборе появилась надпись: «Ницше умер. Бог».
Еще раз повторю. Настоящий художник, если он живет творчеством, а не играет в него, ничего ниоткуда не получает и ничего никому не передает (ну, разве что своим ученикам). Его творчество — это жизнь его души, даже тогда, когда он ничего не создает. Душа его все равно трудится, накапливает впечатления, переживает, мучается или радуется.
Да, писатель в современной России уже не имеет того внешнего общественного значения, какое он имел в советское или в царское время. И виновна в этом, конечно, нынешняя власть, не заинтересованная в откровенном и громком голосе русского писателя. Однако сакральное значение национального писателя не может быть утрачено ни в какие времена, т.к. зависит оно не от власти, не от общества и не от внешних обстоятельств. Оно — в нем самом, в его ясно сознаваемой или даже в неосознанной миссии, которую несет каждый истинный национальный художник и которая чем естественнее, сердечнее, бескорыстнее, тем сакральнее для общества и для искусства.
Смешно читать, как некоторые стихотворцы гордятся своим провинциальным происхождением. На деле же, иногородние графоманы ничем не отличаются от столичных графоманов. Талантливая душа талантлива не потому, что родилась в провинции или в столице. Где бы ей ни пришлось родиться, она выразит свои способности лишь в зависимости от собственной прозорливости, искренности, смелости и силы духа.
Так называемый литературный процесс — опять же понятие эфемерное и абстрактное. Он, конечно, существует, и он, наверное, необходим для оценки литературных произведений, направлений и настроений, но не этим процессом живет художник, а жизнью своей души, «усовершенствуя плоды любимых дум, не требуя наград за подвиг благородный. Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд…»
А для «коммерческой литературы» мертво всё — и Бог, и Ницше, и сама литература. Для нее даже деньги мертвы, потому что не приносят ни творческой радости, ни счастья, ни покоя.
«Избранность» предполагает посвященность. Это особая тема разговора. Моцарт и Пушкин знали, о чем говорили.
4. В славе много пустого шума, ложного самомнения и суесловия. Слава враждебна творческой личности. Тот, кто ее добился, скоро погибает как личность или как человек. Примеров — сотни. Она опасна, и лишь немногие могут с нею ужиться. К славе ведет не талант. Славу делают, раскручивают искусственно — через СМИ и телеящик, ее добиваются с помощью эпатажа, скандалов, всевозможного пиара. Слава убивает творчество.
Но пишущий человек хочет известности, чтобы о нем знали и чтобы его читали. Это логично и объяснимо. Литературная известность (не слава!) заставляет писателя держать планку, работать над собой, добиваться совершенства. Тот, кто способен чувствовать эту грань и не переходить ее, сохранит себя и не загубит свою душу.
А звездная болезнь — удел бездарей и завистливое вожделение графоманов. Человек не может быть звездой: никто не знает, что нас ожидает в следующую минуту. Но гений знает себе цену. И он спокоен за себя. Раскрутки требуют лишь те, кто в себе не уверен.
5. Я понимаю тех, кто хочет «подняться на суетой и личными проблемами», чтобы «увидеть великое и вечное», как и тех, кто призывает дорожить «любовью». Однако самая горячая мысль, не дающая мне покоя, наполнена осознанием безысходности нашей национальной жизни, которая все более и более утрачивает русскую идентичность и насильно загоняется в тупик. И разговоры о вечном и о любви это движение остановить не способны. Как ни удивительно, большинство писателей, живущих ныне в России, видеть этого не желают и продолжают усыплять себя успокоительными надеждами: мол, всё обойдется, не такое видели… Как раз они-то «не такое» не видели. И вот это всеобщее смирение и безразличие к угасанию русской нации вызывает самую большую печаль и тревогу.
6. В ответе на предыдущий вопрос уже сказано не просто об изменении национального менталитета, а об утрате национальной идентичности русского народа, документально лишенного этой властью своего названия (от паспортов до Конституции), своей, русской, истории, территории и своего характера. Такой же морально-психологический удар испытало русское сознание и перенесла русская литература в начале ХХ века. Но сколько при этом было создано литературных шедевров! В отличие от нашего времени. Причем, та литература до сих пор полностью не открыта и не исследована. Я имею в виду литературу Белого движения и первой волны русской эмиграции. Два года назад я составил, написал предисловие и издал книгу «Меч в терновом венце», в которую вошли пять лучших поэтов Белой гвардии — Н.Туроверов, А.Несмелов, С.Бехтеев, И.Савин и М.Колосова. Их чувства, переживания, мысли и надежды удивительно сродни нашим чувствам и мыслям, их стихи можно цитировать, не указывая дат, как откровения о нашем времени — слово в слово! Но поэтов этих по-прежнему замалчивают, блокируют, не желают пускать к русскому читателю, ведь уже тогда, в начале прошлого века, они всё предсказали на сто лет вперед и всё сказали о тех, кто пришел ныне к власти.
Кстати, в газете «Российский писатель» и в журнале «Молодая гвардия» были опубликованы большие подборки этих прекрасных поэтов.
7. Есть у меня и свой вопрос к писателям. Мы много рассуждаем о духовности, о классике, о назначении искусства и т.д. Но почему-то современный писатель перестал читать и выписывать литературные журналы. Литературный процесс потому и утрачен, что писатели перестали друг друга читать и просто-напросто не знают, что печатается в русских журналах. На публикуемые в них поэзию, прозу, публицистику, критику реакция со стороны писателей практически отсутствует. Какой же тут может быть «процесс»?! С одной стороны, власти библиотекам не выделяют денег на подписку, а с другой — писатели тоже решили, что и без литературных журналов проживут. Но вот о духовности поговорить — это с удовольствием…
Мне как главному редактору «Молодой гвардии» приходится много читать поступающих материалов по долгу службы. Но я регулярно читаю или хотя бы внимательно просматриваю и «Наш современник», и «Москву», и «Аврору», и «Слово», и «Всерусский Собор», и «Родную Ладогу»… Что мы можем спрашивать с населения, если творческие люди уже не имеют интереса к собственной профессии? Тиражи журналов стали мизерными еще и потому, что сами писатели решили устраниться от литературного процесса и жить по принципу старого анекдота: «Чукча не читатель, чукча писатель…»